Я не сдаюсь...

Олег расстелил тонкий грубый коврик, сплетённый им собственноручно из местного тростника, затем принял позу «Рйи». Чуть расставленные руки, развёрнутые ладонями вверх, пятки касаются друг друга. Закрыл глаза, погружаясь в окружающий мир, замедлил дыхание… Хорошо… Время летело незаметно. Только прохладный порыв ветра дал понять, что уже вечер. А вскоре звякнуло бронзовое било, зовущее к ужину. Парень поднялся, скатал коврик. Отвесил дереву поклон уважения за помощь, медленно зашагал к высокой башне… Всё-таки действительно хорошо… На ужин была, как обычно, каша. Скромная, приличествующая монастырю трапеза. А потом его вызвал настоятель, объявив об окончании лечения.

— Я понимаю, Олег, что вы ещё далеко не выздоровели до конца, но мы не можем ничего больше сделать для вас…

— Значит, то, из-за чего я здесь оказался, уже не вернётся?

— У вас — нет, терра хомо. Но вот в ком-то из ваших потомков — обязательно…

Парень взглянул на сморщенного от старости росса, его сухую, мускулистую семипалую руку с чуть заметными когтями, потом кивнул в знак согласия.

— Я благодарен вам, настоятель Айир.

— Не стоит благодарности благое дело, лучше вернуть долг тем же…

Он чуть заметно улыбнулся…

…Олег сидел на не очень удобной лавке, ожидая своего челнока. Лёгкое судёнышко должно было доставить его на орбиту вместе с другими немногочисленными пассажирами. От нечего делать парень стал рассматривать окружающих. Люди, россы… Неожиданно рядом с ним остановился мужчина лет тридцати с расшитым узорами мешком и длинным свёртком, в котором Королёв сразу узнал росский меч. Впрочем, это было и так понятно по алой кисточке на шнуре.

— Простите, офицер, у вас свободно?

— Да. Прошу вас, присаживайтесь. Первый лейтенант Королёв. Олег. Возвращаюсь на Терру после лечения. А вы?

— Пьер Олдман. Этнограф. Еду в отпуск. Работаю по заданию Сената на Россе. Очень приятно.

Он протянул руку, Олег пожал, ощутив до боли знакомые мозоли. Не выдержал:

— Вы, похоже, не столько этнограф, сколько мечник?

Собеседник улыбнулся немного беззащитной открытой улыбкой:

— Вы заметили? А, ну да, вы же военный. Вы правы, Олег. Мечник. Но Росс невозможно понять, не изучив психологию меча, поединка… Иначе это будет просто самообман. Для них схватка — это сам смысл существования…

— Я вас понимаю.

— Да?

— Всё-таки столько лет в Академии, да ещё год в монастыре Святого Йила Светлого…

— О! Так вы работали с «пси»?

— Лечился. Извините, Пьер, не хочу об этом говорить.

— Простите, что доставил вам неприятные мгновения, значит, вам досталось…

— Ничего страшного… Счастлив тот, кто носит в себе свой рай, но все пути закрыты для него, ибо — зачем пути слепому? Дорога — она для тех, кто готов пройти через собственный ад, ибо дорога есть удел зрячего и сильного. И ни слепому, ни слабому не выдержать поединка с громом…

— О! Настоятель Яар?

— Вы знакомы с его трудами?! Мало кто из терра хомо вообще слышал о нём…

Олдман усмехнулся:

— Вы интересный молодой человек, офицер… мало кто знает даже из россов, что в то время, когда Яар-Воитель писал свой труд, он уже был не воином, а настоятелем… Впрочем, не хочу оставаться в долгу, Олег. Вы слышали это: О, Даттор седой! Рвутся в небо клинки твоих башен, в вечном споре с облаками. Но истина строений ничто по сравнению с вечностью жизни, светом звёзд, теплом огня… Классика… Но какая красота! Я мечтаю перевести саги россов на наш, человеческий язык. Хотя… — Пьер помолчал, потом закончил фразу: — Всё равно это будет лишь бледное подобие того, что звуки иэури передают в действительности…

Он помолчал, затем попрощался с Олегом и направился к своему терминалу. К величайшему сожалению Королёва, этнограф летел другим рейсом…

Глава 33

— Николай, ротного не видел?

— Там, у озера сидит, как обычно…