Я не сдаюсь...

— А ведь верно! Кроме первого раза, нас не бомбили…

— И то была поддержка с орбиты. Где их корабли? Тебе не кажется, что нас просто собирают в одном месте, чтобы прихлопнуть одним махом. И все те атаки, которые были до этого — просто способ удержать нас на месте?

Та вдруг побледнела.

— Вы… правы, господин лейтенант. Похоже, что это место — ловушка…

— Вот поэтому я и дал команду, чтобы за сегодняшний день все убежища и укрепления были усилены, убрал личный состав в бункера и блиндажи, оставив только наблюдателей.

Она зачем-то потёрла щеку, затем переспросила:

— Думаете, что трескуны пойдут сегодня?

Олег поморщился, потом ответил:

— Нет. Завтра. У них — шесть лап. Завтра — двенадцатый день нашего осадного сидения. Так что думай сама…

— Значит, завтра…

— Да. Больше чем уверен…

Едва он произнёс эти слова, как на душе сразу стало легче, и он отвернулся к панораме, не заметив того, какими глазами смотрит на него Ксения…

Ночью, сразу после того, как вернулись группы, проводившие усиленное минирование по другой схеме, Олег вернулся в свой бункер. Это был небольшой блиндаж, немного на отшибе от остальных, в котором парень располагался один. К его удивлению, он заметил чью-то фигуру, явно поджидавшую его.

— Кто там?

— Вы, господин лейтенант?

— Ксения? Что случилось?

— Н-нет, ничего… Я к вам по личному вопросу…

— Хорошо. Проходи…

Он спустился по ступенькам, отдраил металлическую дверь, затем включил свет, пропустил девушку в тамбур. Та на мгновение замешкалась, и Олег, случайно коснувшись её плечом, когда крутил задрайку, вдруг почувствовал, что та дрожит. Закончив возиться с дверью, он повернулся к ней:

— Если вы по поводу вашего рапорта насчёт перевода, то я уже говорил, что…

Вдруг замолчал — Ксения медленно расстёгивала свой комбинезон..

— Вы что делаете?!

— Замолчи, дурак. И иди ко мне…

…Его первая женщина. Первая в жизни. Самая лучшая, самая красивая… Ночь любви и счастья, полная невинности и бесстыдства… Когда он проснулся утром — её уже не было. Хотел броситься искать, что-то сказать, что-то спросить — но… Обычные армейские дела — наряд, проверка, всплыла куча мелких вопросов, которые вдруг срочно пришлось решать, а потом…

Горизонт сверкнул, и через мгновение позиции легиона засверкали множеством разрывов, небо вновь озарилось невыносимо сияющим пламенем орбитальной бомбардировки, и всем пришлось отсиживаться в убежищах, ожидая конца огневого налёта…

— Идут!

Крик наблюдателя вырвал его из оцепенения, в которое он впал, и бросил в окопы. Пристраивая свой «нокк», быстро осмотрелся — среди окружавших его бойцов и офицеров её не было… Хрипло проорал, стараясь, чтобы его услышало как можно больше народа:

— Это будет их последний штурм! Если отобьемся — считайте, что мы победили! Запомните это! И передайте остальным!

Из-за горизонта неисчислимой тучей повалили трескуны, прикрываясь сплошной стеной танков…