Я не смогла, и ты не сможешь тоже (СИ)

Ольга покачала головой.

-Не годится. Ты же меня простила, а любви ко мне у тебя нет и не было никогда.

Она удивилась, когда Инна вдруг протянула руку и отобрала у нее сигарету. Брезгливо затушила ее в пепельнице и дотронулась до Ольгиных пальцев.

-С чего ты взяла, что я тебя не люблю? – Спросила она просто. – Любить же можно по-разному. У меня были к тебе разные чувства за это время – и влечение, и желание, и нежность, и много еще. Сейчас я чувствую благодарность как ни странно, и сочувствие. Этого достаточно для того, чтобы простить.

-Сочувствие? – Нахмурилась Ольга. – Хочешь сказать, что жалеешь меня?

Инна засмеялась и убрала руку.

-Это не одно и то же. Сочувствовать – это значит понимать, как тяжело и трудно может быть другому человеку. А жалеть – это ставить себя выше другого, мол, я-то в лучшей ситуации, а тебе, бедняге, не повезло.

Она сделала глоток из своей чашки и продолжила.

-Ты маленький запутавшийся в себе ребенок, Оль. Только дети могут вот так легко, из-за вспышки, переломать все свои игрушки, а потом сидеть над ними и плакать горючими слезами. Только вырастая, можно понять, что всплески злобы и отчаяния – это нормально, и из-за них не обязательно рушить то хорошее, что у тебя есть.

Ольга вздохнула.

-Да, наверное, так. В том, что я сделала с ней, с вами… Все сплелось в какой-то безумный клубок – и прошлое, и настоящее, и будущее. Я не оправдываюсь, я просто думаю, что даже будь я взрослее – едва ли я смогла бы с этим справиться.

-С ней? – Переспросила Инна, и Ольга вздрогнула.

С ней, да. С ростовским доктором, которого она снова впечатала лицом в грязь. Которого снова – наверняка – заставила плакать. К которому шла так долго и так мучительно, а дойдя – испугалась и сломала к чертовой матери все то, что еще можно было построить.

-Лара, - сказала она вслух удивленной Инне. – Помнишь ее? Мы ездили в Ростов, и…

-Да, - перебила Инна. – Да. Я еще тогда удивилась, почему ты так остро на нее среагировала. Значит, она?

-Она. Никогда в жизни я не встречала таких людей, никогда ни к кому не испытывала таких чувств. И я все испортила. Прогнала ее снова, да так, что теперь она уже больше не вернется.

Инна покачала головой.

-Оль, ты говоришь глупости, - сказала она. – Что значит «вернется – не вернется»? Это же отношения, а не детский сад.

-О чем ты?

Она улыбнулась тепло и ласково.

-О том, что для того, чтобы тебя простили, нужно для начала хотя бы попросить прощения. Иначе как она узнает, что тебе жаль?

Ольга покачала головой.

-Это мы уже проходили. Просить прощения – значит, дать слово, что больше никогда так не сделаешь. А я вовсе не уверена, что не сделаю.

-Почему?

-Потому что это чертово проклятие Будиных никуда не делось. Я такая, какая есть – и я знаю, что способна на ужасные поступки. Я не изменилась, хоть и пыталась. По-видимому, это просто невозможно.

Инна пожала плечами и сузила глаза.

-И снова глупости, - сказала она. – Ты же нашла в себе силы прийти к Лизе, прийти ко мне. Извиняться, будучи уверенной, что тебя не простят. Разве это не называется «измениться»?

Что ж, возможно, и так. Но Лара… Лара, которой она раз за разом причиняла боль. Лара, которая сносила это терпеливо и молча. Нет, только не с ней. Не еще раз.

-Как ты сама-то ее простила? – Спросила Ольга. – И меня? Но со мной ладно – я чужой тебе человек, а ее? Она же предала тебя, и еще как предала.

Инна покачала головой.

-Мне проще, - улыбнулась она. – Я не делаю фокуса на конкретном поступке человека, я вижу ситуацию в целом. Я люблю Лизу, у нас было очень много хорошего и чудесного, и я вполне способна увидеть причины и поводы, из-за которых она поступила так как поступила. А ты…

Она нагнулась, заглянула Ольге в глаза.

-Ты не такая плохая, какой хочешь казаться. И ты по-прежнему мне нравишься. Только и всего.

Еще одна. Еще одна считает, что она «не такая плохая». Несмотря на все, что она сделала, несмотря на все, что натворила.

Они вышли из кафе и дошли до Ольгиной машины. Ольга собиралась кивнуть на прощание, но Инна вдруг обняла ее за шею и прижала к себе.

-Извинись перед ней, - шепнула она удивленной Ольге. – Съезди к ней, извинись и посмотри, что будет. Может быть, и она достаточно любит тебя для того, чтобы простить.

Глава 15. Я отключаю звук. 

Инна ушла, а Ольга села в машину и крепко сжала руль. Поехать к ней? Но как? Как снова заглянуть ей в глаза? Какими словами объяснить то, что она натворила? Как?

Она глубоко вдохнула, вывернула руль и нажала на газ. А вот так, милая. Так и будешь смотреть, так и будешь объяснять. Думаешь, ей было легко смотреть на тебя – голую, только что вылезшую из постели, где ты мило проводила время с мужчиной? Думаешь, ей было легко слышать ту чушь, которую ты ей говорила? Теперь твоя очередь. Езжай, и выслушай все, что она тебе скажет. И пусть это только добавит боли, пусть. Ты это заслужила.