Я не сойду с ума

Мы все это уже видели. Камера висела над камином в подвале, откуда открывался отличный обзор лестницы с лестничной площадкой. Запись шла без звука, но по движениям Элисон и Джейни было понятно, что они дерутся, хотя лиц не было видно. Они двигались туда-сюда по экрану. Потом в долю секунды нога Джейни метнулась вперед, и Элисон покатилась по лестнице. И вот она лежит внизу, последние моменты сохранены до каждой болезненной детали. Ноги Джейни не двигались со своего места еще семь минут и тридцать две секунды.

59 Кристофер Бауэр

Когда о «Новых горизонтах» упоминали как об интернате для психически травмированных молодых людей, я не осознавал, что это просто большой дом. Я припарковался за деревянными воротами. Вокруг дома росли деревья. Ко входу через идеально подстриженный газон вела асфальтированная дорожка. Это был ничем не примечательный дом из серого бетона, ничто не выдавало, что спрятано за дверью.

Вдоль веранды росли цветы, на одном ее конце стояли старомодные качели. Я взял себя в руки, чтобы уделить все внимание Джейни. Я все еще пытался не думать об утреннем разговоре. Мне позвонил директор Службы защиты прав детей и сказал, что Пайпер больше не будет социальным работником Джейни и с этого момента ее место займет некая Элейн. Она не объяснила причину, сказала только, что это обычное дело и нам повезло, что с нами так долго работал один и тот же человек. По голосу Пайпер, когда я позвонил ей позже, я понял, что слова эти были ложью. Она и не знала, что ее отстранили от дела Джейни.

Обычно я бы обсудил все с Ханной, но сейчас мы с ней мало о чем говорили. Я ненавидел, что все это с ней сотворило, от лекарств стало только хуже. Она пятый день была дома, но все время ходила словно во сне. Врачи заверили меня, что это вопрос времени и скоро она станет самой собой, но она изменилась навсегда.

Она подстригла волосы в короткий боб, подчеркнув скулы, от чего стала меньше напоминать скелет. Кожа наконец ожила. Но ее манера держаться поменялась. Глаза несли отпечаток того, через что она прошла. Она напоминала солдата, вернувшегося домой с войны.

Я сделал глубокий вдох: поднял руку, чтобы постучать, но крупная женщина в цветастой блузке распахнула дверь и вышла мне навстречу до того, как рука коснулась дерева.

- Добро пожаловать, - сказала она. - Я управляющая, Вивиан, - она протянула руку. На глазах очки с темной оправой. Густые черные волосы заплетены в косу до середины спины. - Заходите, - она показала внутрь.

Я оглядел фойе, стараясь все запомнить. Перед нами длинная лестница. По обе стороны от нее расходятся два коридора. Вивиан повернула в левый, мы пошли следом. Она не говорила. Хотя здесь должны были жить десять девочек, в доме стояла тишина.

- Где все? - спросил я.

- По выходным все меняется. Многие дети разъехались домой, потому что заслужили такую возможность. - Она сжала мне руку. - Понимаю, сейчас кажется, это так не скоро, но, как я всегда говорю родителям, впервые привозящим детей, вы оглянуться не успеете, как дети смогут вас навещать.

Впервые? Дети сюда возвращались? Я сглотнул беспокойство, подкрадывающееся из глубины горла.

- Обычно мы бы отвели вас в общую комнату, там проходят посещения под наблюдением, но Джейни все утро лежит, она со вчерашнего дня ничего не ела.

- Ничего?

Она покачала головой.

- К сожалению. Я смотрю, вы уже говорили с врачами.

Мы вчера час общались по телефону. Джейни опять отказывалась от еды. На прошлой неделе она продержалась три дня, и ее пришлось отправить в больницу. Сегодня я должен был уговорить ее поесть.

Вивиан остановилась у третьей двери справа. Она постучала, чтобы обозначить свое присутствие, а не спросить разрешения.

- Папа! - завизжала Джейни, мгновенно бросаясь с кровати мне в объятия. Я подхватил ее и закружил по комнате, она смеялась. Я покрывал поцелуями ее лицо.

Вивиан села на кровать у противоположной стены. Комната Джейни напоминала мою комнату в общежитии на первом курсе: по двуспальной кровати у каждой стены. Я бы хотел побыть с ней наедине, но судья разрешил только посещения под присмотром. Он обещал вернуться к вопросу на следующем заседании.

Джейни стиснула мне руку.

- Папа: смотри! Видишь? - она показала на стены. Они были завешаны ее рисунками. Карандашные и красками, яркими красками, с толстыми контурами, они оживили комнату. Основные цвета - розовый и фиолетовый. На листе в центре мужчина и девочка держались за руки под радугой. У меня глаза наполнились слезами. Я изо всех сил сдерживался, чтобы не заплакать.

Любовь никогда раньше меня не ослепляла. Я думал, мне доступна только романтичная любовь, но нет. Джейни я любил так, как не мог ни объяснить, ни понять. И никогда не смогу. Несмотря на все, что она сделала.

Я поднес ее к стене. Улыбнулся, она просияла.

- Это один из моих любимых.

Коул уснул рано, такое редко бывает. С самых похорон он был с моей мамой, сейчас нам удалось его вернуть. Пайпер составила соглашение с судьей после того, как Ханна призналась в жестоком обращении с ребенком.