Я не Спок

Я никогда не мог до конца понять, почему именно я был выбран на роль мистера Спока. С точки зрения метафизики, это являлось закономерным. Легко допустить, что Джин Родденберри имел безошибочный инстинкт в выборе правильных актеров на правильные роли. Несмотря на эти вещи, справедливо будет заметить, что Джин не всегда действовал безошибочно.

Было много случаев в моей актерской карьере, когда я отчаянно желал получить определенную роль. В некоторых случаях я выступал на пределе возможностей для получения желанной роли. Многие из этих попыток проваливались. Один или два раза я успешно убеждал скептически настроенных режиссеров или продюсеров. Но, в подавляющем большинстве случаев, решение об актерском составе происходило в напряженной атмосфере, которая не оставляла места для личного мнения актера.

Когда меня пригласили на встречу с Джином Родденберри, я думал, что это будет прослушивание. Я не до конца понимал, как реагировать на это, когда обнаружил, что мне продают роль.

До того, как вышла первая пилотная серия Стар Трека, я пять лет преподавал актерское мастерство.

В 1960 году, будучи студентом в моем классе 2 года, Джефф Кори попросил преподавать для него. Я работал 2 года и потом открыл собственную студию, в которой я проработал еще три года.

Основой обучения была система Станиславского. В моем случае, я особенно практиковал способ, который понимался им как Построение характера. Многое зависело от одежды, которую я надевал. Надевание кепки позволяло мне почувствовать себя бравым и романтичным. Старая рабочая куртка, рабочие ботинки и старая засаленная кепка позволяли меня чувствовать себя немного потрепанным. Одежда персонажа оказывает такой же внутренний эффект, как и грим. Это два различных элемента, которые ведут меня к сути персонажа. Внешность – также немаловажный фактор.

В 1951 году я снимался в главной роли в очень скромном фильме Малыш Монк Барони. Это был огромный прорыв для 20-летнего юноши, обитающего в Голливуде год. Это была история об итальянском юноше с Восточного побережью Нью-Йорка, рожденного с обезображенным лицом, который в итоге стал боксером. Ли Гринуэй был нанят для работы с гримом, который требовал резиновых накладок, изображающих деформации лица. Когда он накладывал их на мое лицо – рот, нос, лоб – я осторожно изучал себя в зеркале. Я не был актером, в совершенстве овладевшим мастерством, но инстинктивно мои эмоции подстраивались под мое новое обличие. Я начал узнавать внутреннюю жизнь этого лица – беззащитность, скромность и застенчивость, вспышки ярости, паранойя.

Я нашел дом за этим гримом. Я был в большей уверенности и комфорте, чем когда я, как говорится, играл «симпатичного молодого человека».

Со времен Малыша Монка Барони я играл персонажей вне основной социальной массы – обособленных, неравноправных и инопланетян. Я вырос по соседству с богатой итальянской культурой. Большинство моих друзей детства были итальянцами. Будучи евреем, я всегда ощущал различия между нами, некоторую отчужденность. Наша дружба резко заканчивалась у дверей церкви.

Когда мне было 17, я играл роль Ральфи - сына-подростка из семьи Бергер - в любительской постановке «Проснись и пой» Клиффорда Одетса. Действие происходило в матриархальной еврейской семье во времена Великой Депрессии. Ральфи борется и изнывает под властью своей матери, ищет свое место и, в конечном счете, устраивает свою собственную жизнь при помощи денег от страховки его дедушки. Эта роль, молодого человека, окруженного враждебной и репрессивной обстановкой, нашла отклик, и именно поэтому я решил начать актерскую карьеру.

С тех пор я сыграл множество разных ролей. Но мне до сих пор более комфортно в ролях, которые продолжают ряд: Ральфи – Монк Барони – Спок. Одной из ролей, которую я исполнил с большим наслаждением в последующие годы, была роль Тевье в пьесе «Скрипач на крыше». Это снова был человек, который пытался справиться с резкими социальными изменениями в его привычной среде, боролся за сохранение рушащихся традиций, и все еще считался чужаком в советском обществе.

Артур Миллер писал, «Все пьесы, которые мы зовем великими, не говоря о тех, которые мы называем серьезными, в конечном итоге затрагивают некоторые аспекты единственной проблемы: Как человек может во внешнем мире создать дом? Как и какими средствами он должен бороться, что он должен стремиться изменить и преодолеть в себе и вокруг себя, если он ищет безопасности, хочет быть окружен любовью, ищет простоту души и чести, что, видимо, у всех людей связывается с идеей семьи?»

Эта идея всегда волновала меня, и она отразилась на персонаже, о котором я недавно упомянул. В широком смысле это отразилось и на Споке, и на самом сериале Стар Трек.