Я не толстая

А тут еще доктор Джессап обострил симптомы. Расстроенный замечаниями доктора Эллингтона, он послал к черту городские правила относительно курения и принялся усиленно дымить, примостившись пятой точкой на край стола Рейчел. Открыть окно никто не предложил. Наш офис находится на первом этаже, и, если открыть окно, то какой-нибудь остряк непременно подойдет и крикнет:

– Можно мне жареной картошки?

Тут до меня дошло, что Рейчел давно закончила говорить по телефону, и я больше не нужна в качестве ее утешителя. Мне здесь больше делать нечего. Поэтому я встала и сказала:

– Я пойду домой.

К счастью, доктор Эллингтон давным-давно ушел, у них с женой есть дом в Хэмптоне, куда они отправляются при каждой возможности. Миссис Эллингтон не захотела выходить через парадный вход, перед которым у самого тротуара, сразу за пожарной машиной стоял полицейский фургон. Мне пришлось отключить сигнализацию, чтобы она смогла выйти через запасной выход сбоку, за кафетерием, через ту дверь, в которую охрана впускает некоторых почетных гостей Эллингтонов, пожаловавших на званые обеды (Шварценеггеров, к примеру), чтобы им не досаждали студенты.

Эллингтонов ждал зеленый «мерседес», за рулем которого сидел их единственный сын – Кристофер, очень симпатичный парень. Ему около тридцати, он носит очень дорогие костюмы и живет в студенческом общежитии, потому что учится на юридическом факультете. Доктор Эллингтон заботливо усадил жену на заднее сиденье, сложил в багажник чемоданы и сел на переднее сиденье рядом с сыном.

Кристофер рванул с места так резко, что люди, гулявшие по уличной ярмарке – ах да, уличная ярмарка продолжалась, несмотря на пожарную машину и полицейский фургон, – отскочили на тротуар, решив, что кто-то пытается их задавить. Я его понимаю: будь Эллингтоны моими родителями, я бы тоже попыталась кого-нибудь задавить.

Когда я заявила, что собираюсь уходить, первым очнулся доктор Флинн. Он сказал:

– Да, конечно, Хизер, идите домой. Стэн, ведь Хизер нам больше не нужна?

Доктор Джессап выпустил струю сизого дыма.

– Идите, – сказал он, обращаясь ко мне. – И выпейте чего-нибудь. Да покрепче.

– О, Хизер! – воскликнула вдруг Рейчел.

Она вскочила с вращающегося стула и, к моему немалому удивлению, бросилась меня обнимать. Раньше она никогда не демонстрировала на публике какие-то теплые чувства ко мне.

– Спасибо тебе огромное, что пришла! Не представляю, что бы я без тебя делала! В трудный момент на тебя всегда можно положиться.

Я понятия не имела, что она имеет в виду. Я же ничего не сделала. Даже не купила цветы, как предлагал доктор Джессап. Правда, успокоила студентов, которые работали в холле, ну и еще, пожалуй, уговорила Сару отменить дискотеку. Но это все, честное слово. Ничего героического я не совершила.

Пока Рейчел меня обнимала, я старалась не смотреть на лица присутствующих. Обниматься с Рейчел – это, знаете ли, нечто! Будто палку обнимаешь! Мне ее даже немножко жалко. Кому охота обнимать палку? Конечно, это нравится мужчинам, которые гоняются за моделями. Но какому нормальному мужику захочется обнимать мешок острых костей? И ладно, если бы она была костлявой от природы, но я-то знаю, что Рейчел нарочно морит себя голодом, чтобы быть такой тощей.

По-моему, это как-то неправильно.

К счастью, Рейчел почти сразу же выпустила меня из объятий, и как только она это сделала, я, ни слова не говоря, бросилась прочь – в основном, потому, что боялась разреветься, если произнесу хоть слово. Не из-за того, что Рейчел такая костлявая, а из-за того, что все это так нелепо. Девушка погибла, ее родители убиты горем, а ради чего все это? Ради того, чтобы прокатиться на крыше лифта?

Бессмыслица какая-то.

Поскольку сигнализация на пожарном выходе была все еще отключена, через этот выход я и сбежала – по крайней мере, мне не пришлось проходить мимо стойки ресепшен. Честное слово, я боялась, что сорвусь, если кто-нибудь со мной заговорит. Чтобы не столкнуться ни с кем из знакомых, мне пришлось пройти по Шестой авеню и обогнуть квартал. Я прошла мимо магазина «Banana Republic», где продается одежда двенадцатого размера (ее редко можно найти на вешалках из-за того, что это самый распространенный размер, его вечно не хватает на всех желающих).

Однако когда я подошла к двери дома, то обнаружила, что разговаривать кое с кем все-таки придется. На ступеньках под дверью околачивался мой бывший жених, Джордан Картрайт.

А я-то думала, что мой день испорчен окончательно, и хуже уже не будет! Увидев меня, Джордан выпрямился и закончил разговор по мобильному. В лучах послеполуденного солнца в его светлых волосах поблескивали золотистые прядки. Я не могла не отметить, его белоснежная рубашка – жаль, что мне приходится это говорить, но ничего не поделаешь – и подходящие к ней белые брюки были превосходно отглажены и, несмотря на жару, необычную для бабьего лета, выглядели безупречно свежими. Весь в белом, с золотой цепью на шее, он выглядел так, будто на время сбежал из группы плохих парней. А он и есть плохой парень, если разобраться.

– Хизер!