Я не толстая

– Потому что «ботаники» так не делают?

Мне стало немного неловко.

– Ну да.

Купер пожал плечами.

– Ее соседка по комнате могла провести ночь в другом месте, с кем-то еще.

Об этом я как-то не подумала.

– Ладно, я проверю список посетителей. Это, в любом случае, не помешает.

– Ты хочешь сказать, – уточнил Купер, – что посоветуешь полицейским посмотреть список?

– Полицейским? – удивилась я. – Ты думаешь, этим делом всерьез займется полиция?

– Вероятно. Если у них возникнут такие же сомнения, какие возникли у тебя: насчет того, что «ботаники» не прыгают с крыш лифтов.

Я состроила гримасу. В это время в дверь позвонили, и мы услышали голос Джордана:

– Хизер! Хизер, открой дверь!

Купер даже головы не повернул.

– Его преданность тебе очень трогательна, – заметил он.

– Я тут вообще ни при чем, – возразила я. – Он пытается подпортить настроение тебе. Думаю, добивается, чтобы ты разозлился и выкинул меня. Джордан не успокоится, пока я не буду жить в каком-нибудь картонном ящике посреди Хьюстон-стрит.

– Ну да, очень похоже, что между вами все кончено, – с оттенком иронии заметил Купер.

– Дело не в этом. Я ему даже не нравлюсь, просто он хочет меня наказать за то, что я от него ушла.

– Ага, за то, что тебе хватило духу сделать по-своему! Это как раз то, на что он сам не способен.

– Верно подмечено.

Купер обычно немногословен, но когда говорит, он всегда выражается очень точно. Едва он узнал, что я наткнулась на Джордана с Таней, он позвонил мне на мобильный и сказал: если я ищу место, где поселиться, то верхний этаж его дома – в моем распоряжении. Я объяснила, что по милости матери осталась без денег, тогда Купер сказал, что в качестве платы за жилье я буду выставлять счета его клиентам и вести учет расходов, чеки на которые пока что валяются где попало. И ему хорошо – не придется платить бухгалтеру по 175 долларов в час за эту самую работу.

Вот так. Я убралась из пентхауса на Пятой авеню, где мы жили с Джорданом, и переехала в дом Купера. Проведя здесь всего одну ночь, я уже чувствовала себя так, будто мы с Люси обитали в этом доме всегда.

Конечно, работу легкой не назовешь. Купер говорил, что, по его прикидкам, она должна занимать часов десять в неделю, но у меня получались все двадцать. На то, чтобы разгрести гору мелких клочков бумаги и разобраться в разных записях, нацарапанных на помятых квитанциях, а то и на спичечных коробках, у меня обычно уходило все воскресенье и еще несколько вечеров в будни.

Но все равно, когда речь идет о плате за квартиру, то двадцать часов в неделю – это пустяки. Как-никак, я занимаю целый этаж в доме в Гринвич-Виллидж, а такое жилье по рыночной цене запросто может стоить тысячи три в месяц.

И я знаю, почему Купер так поступил. Вовсе не потому, что в глубине души питает страсть к бывшим поп-звездам двенадцатого размера. Его поступок не имеет ко мне лично никакого отношения. Купером двигало другое. Поселив меня у себя, он страшно разозлил этим свое семейство и особенно младшего брата. Купер обожает дразнить Джордана, а Джордан, в свою очередь, ненавидит Купера. По его словам, за то, что Купер – незрелый и безответственный.

Но я думаю, дело в другом. Джордан завидует Куперу: когда родители, пытаясь заставить Купера подчиниться и жить по правилам семьи (то есть присоединиться к «Гладкой дорожке»), перестали помогать ему деньгами, Купер не испугался бедности, более того, нашел собственный путь в жизни без помощи «Картрайт рекордс». Я всегда подозревала, что Джордан тоже хотел бы иметь в себе силы послать родителей подальше, как это сделал Купер.

– Ну, – сказал Купер (как звуковой фон слышался крик Джордана: «Ну хватит, открывайте, я знаю, что вы там!»), – приятно, конечно, сидеть тут и слушать, как Джордан беснуется под дверью, но мне нужно работать.

Он поставил бутылку и встал. Я понимала, что не стоит так на него таращиться, но ничего не могла с собой поделать. В наступающих сумерках Купер казался особенно загорелым. Причем я точно знала, что это не искусственный загар, как у его брата. Купер приобрел свой загар, часами просиживая за каким-нибудь кустами с телефотообъективом, направленным на дверь мотеля. Впрочем, Купер никогда не рассказывает мне подробности своего рабочего дня.

– Ты работаешь? – удивилась я. – В субботу вечером? Что же ты собираешься делать?

Купер хмыкнул. Это у нас с ним такая игра: я пытаюсь заставить его проболтаться о деле, над которым он сейчас работает, а он не поддается на мои уловки. Купер очень серьезно подходит к вопросам конфиденциальности.

А еще он считает, что его дела слишком щекотливые, чтобы посвящать в них бывшую подружку младшего брата. Мне кажется, Купер всегда будет видеть во мне пятнадцатилетнюю девчонку с конским хвостиком, объявляющую со сцены в торговом центре, что у нее сахарная лихорадка.

– Ловкий ход, – сказал Купер. – А ты чем собираешься заняться?