Я не трогаю тебя

В кабинете Бахтера не было ничего, кроме вывода информатора и нескольких переговорных устройств. С помощью индивидуального браслета можно говорить только с одним человеком, поэтому на Терре ими почти не пользовались. Паоло, протиснувшись вдоль спин толпящихся в кабинете людей, подошел к Бахтеру и доложил, как прошло снятие силовых полей.

- Спасибо, - треснувшим голосом сказал Бахтер. Он сидел согнувшись, глядя себе в колени, и сжимал в руках небольшой, слегка похожий на допотопный пистолет сварочный аппарат. Паоло удивленно взглянул на инструмент, потом на информатор и передатчики. Сваривать в кабинете было решительно нечего. Но потом заметил, что прямо на стальной стене столбцом выжжены больше десятка имен и фамилий. Некоторые были знакомы Паоло.

- Диск глубинщикам передали? - спросил Бахтер.

- Да, - Паоло отвечал механически, он разглядывал список и не мог понять, зачем Бахтеру понадобилось выжигать имена своих сотрудников.

- Раскачали ядро... - виновато произнес Бахтер. - Теперь бы планету сохранить. Все отдали глубинщикам.

- Кого еще нет? - спросил он вдруг.

- Команды Глубокого Хребта, - ответили из-за спины Паоло.

- Они скоро будут, - сказал Паоло. - Только немного задержатся. Иттурн обещал подстраховать западный склон шельфа.

- Чем? - Бахтер поднял голову. - У них забрали все до последнего эрга.

- Там же совсем немного надо, - пробормотал Паоло. - Они говорили, что у них есть.

- Защитное поле Диска, - сказал тот же голос. - Его хватит. А сами тем временем отсидятся на станции. Пять километров воды, стены выдержат.

Паоло вздрогнул, вспомнив прибрежную равнину, проваливающуюся прямо в котловину у подножия Глубокого Хребта.

Бахтер положил сварочный аппарат, потянулся было к передатчику, потом поднял к лицу руку с браслетом и набрал номер. За ним второй, третий, четвертый. Никто не отвечал. Вахтер взял сварщик, включил на самую малую мощность и начал писать на стальном листе:

Лайзе Иттурн

Семен Данько...

5. ГРУСТНАЯ СКАЗКА

- Первая стадия полета прошла без отклонений, но в начале второго цикла начались биения в плазмопреобразователе, разгон пришлось прервать и переходить клонением в полтора парсека.

Вольт замолчал и поднял глаза от блестящей поверхности стола на лица людей. Все сидели, он стоял.

"Точно суд, - подумал Вольт. - Сейчас начнут перекрестный допрос".

Он кашлянул, чтобы оправдать ненужную паузу, и продолжал:

- Остановка сделана в системе типа "Солнце" - желтая звезда и пять планет. Две малых на дальних орбитах, два газовых гиганта, одна очень близко к звезде - полностью выжжена. В зоне жизни - пояс астероидов.

- Так! - выдохнул председатель комиссии.

- Посадку произвел на внутренней планете. На ремонт плазмопреобразователя ушло двое суток. Общие потери времени - пятьдесят три часа.

- Пояс астероидов обследовали? - спросил Юхнов, самый старый из членов комиссии.

- Две серии зондов.

- И что?

- Ничего, - ответил Вольт, зная, что именно такого краткого ответа ждет от него Юхнов.

- Что же, - сказал председатель, - действовали вы правильно, а вот контрольной бригаде надо дать нагоняй. Можете идти.

Вольт вышел. Его тут же догнал Юхнов и, просительно глядя в глаза, проговорил:

- Как же так? Совсем ничего?

- Это была очень молодая планета, - ответил Вольт. - Там еще ничего не могло появиться.

- Ах, как жаль! - пробормотал Юхнов.

- Я пришлю вам копию отчета, - сказал Вольт.

Юхнов был одним из немногих энтузиастов, которые еще не отчаялись найти в космосе жизнь. Шестьдесят лет он боролся за идею сплошного поиска автоматическими беспилотными кораблями, стал одним из виднейших специалистов и заслуженных деятелей, но идею свою в жизнь так и не воплотил и лишь изредка мог занести в картотеку данные о звезде, лежащей вне перспективной исследуемой зоны.

- А на первой планете? - спросил он.

- Жарко, - сказал Вольт. - Все сгорело, даже камни. Много сульфидов, кристаллы блестят сильно...

- Ах, как жаль! - повторил Юхнов.

Он отошел, и Вольт направился к Лунапорту. Больше всего его удивляло, что он сумел так легко и правдиво солгать.

Гравитационный челнок тащился от Луны до Земли больше трех часов, но это был единственный механизм, которому разрешалось пересекать озоновый пояс. Вольт устроился в кресле, протянул руку к информатору и набрал свой индекс. Информатор, пожужжав, выкинул белый кубик письма. Письмо было с Геи от Пашки. Оно уже трое суток ждало Вольта на Земле.

"Привет, извозчик! - говорил Пашка. - Значит, все-таки ушел от нас на дальние трассы? Слышал, ты теперь экспедиции обслуживаешь. Валяй, авось что-нибудь найдут. Это нам сейчас нужнее, чем всегда"...

Исследование второй планеты Вольт начал далеко за орбитами газовых гигантов. Даже теперь, неделю спустя, он, вспоминая тот миг, чувствовал в груди тревожный и торжественный холодок. А тогда он просто стоял и держал ленту спектрографа так, будто она могла разбиться и вместе с ней погибло бы чудо. Он растерянно думал, что должен кричать "Ура!" и прыгать от радости, а он никак не может вдохнуть воздух.