Я (не) ведьма

— Нет, — сказал он, медленно покачав головой. — Я принес вам вот это… — он положил на рукодельный столик кошелек, в котором глухо звякнули монеты.

— Это на случай, если вы захотите отблагодарить кого-то из вилланов, — подсказал Раскел. — Не следует разбрасываться обручальными кольцами, миледи. У вас их не так много.

— Всего одно, — не осталось я в долгу. — И то на меня надели против моей воли и по непонятной причине!

Теперь уже оба рыцаря вскинулись. Рэндел хотел что-то сказать, но передумал и только плотно сжал губы, а сэр Раскел веско ответил:

— Если завтра взойдет солнце, вы получите ответы на все вопросы, миледи. Спокойной ночи.

Они вышли и я заперла за ними двери. Но, вспомнив кое-что, поспешно отодвинула засов и выглянула в коридор. Дверь открылась без скрипа и шума, и я увидела, как Раскел и Рэндел стоят в конце коридора, спиной ко мне, сблизив головы.

— …ни за что! — рыкнул сэр Эдейл как раз в этот момент. — Я не позволю!

— Но для этого ее и привезли, — сердито ответил Раскел.

— Не для этого!

Мне показалось, что сейчас Рэндел схватит старого рыцаря за шиворот и встряхнет, как следует.

— Хорошо, — сказал Раскел, внимательно глядя на него. — Согласен, это преждевременно — и не выход. Пусть поговорит с Варлой, вдруг подействует.

Рэндел остыл так же быстро, как взъярился.

— Спасибо, Годвин, — сказал он быстро и просительно. — Спасибо. Умоляю, не заставляй ее!

— Влюбленный дурак… — только и хмыкнул Раскел. — Идем, Эрик ждет нас ужинать. Они пошли вниз по ступеням, а я прикрыла двери, не окликнув рыцарей.

Не заставлять?..

Что я должна была сделать, если грозный сэр Эдейл просил так униженно?..

Проснувшись утром следующего дня, я первым делом посмотрела в окно. Небо было таким ясным, что я подосадовала — нет бы, такая погода была вчера, во время праздника. Тогда и купание в реке прошло бы веселее.

Позавтракав и выяснив, что в дорогу мы отправимся ближе к полудню, я решила подняться на замковую башню. Однажды я была там, но пошел дождь, а теперь мне хотелось осмотреть окрестности с высоты птичьего полета. Эдит собиралась идти со мной, но на середине винтовой лестницы села на ступеньки и подниматься дальше отказалась, а я взбежала наверх, даже не запыхавшись.

Солнце лилось с небес золотыми потоками, и воздух пах свежо и терпко, как бывает только осенью!..

Я подобрала юбку и забралась на каменный парапет, оглядев с башни округу, и с наслаждением вздохнула полной грудью. Красно-золотой лес вокруг образовывал идеально ровное кольцо, обрамленное темно-зелеными елями и кедрами, и дальше зеленое полотно крон простиралось во все стороны до самого горизонта.

Ветер подул мне в лицо, взметнул волосы, и я раскинула руки ему навстречу — хотелось броситься в его объятия и полететь. Полететь прочь из этого замка с его мрачными тайнами!

Но полеты для людей невозможны — мы же не птицы.

Только душа просила свободы. Какое-то непонятное чувство беспричинного ликования переполняло грудь, и я запела, чтобы дать выход этому чувству, освободить свою душу:

— В моем сердце расцветают Любовь и нежность!

Когда я смотрю на тебя,

Я думаю только о хорошем…

Ветер подхватил мой голос и понес его над долиной. Может, так и было, потому что там, далеко внизу, из прачечной и пекарни выходили слуги и задирали головы, прикрывая ладонью глаза от солнца. А меня переполняло непонятное чувство. Не радости, не свободы… Вряд ли у меня сейчас было то и другое. Нет! Ожидание счастья — вот что это было.

Наверное, когда ярко светит солнце, все ночные тайны кажутся не такими уж и страшными, а кровь горит и бежит по венам быстрее — всё будет хорошо!.. Всё будет хорошо!.. Всё должно закончиться хорошо.

И я пела дальше, и мне казалось, что песня льется до самых краев зеленого моря елей и кедров. До самого края земли:

— Ты услышал и пришел, Ты просто пришел ко мне.

Я смотрю на тебя,

И в моем сердце — весна!

Песня была старинная. Когда-то давно, почти в другой жизни, я слышала, как ее пели служанки в замке отца. Тогда они пели тихо, только чтобы развлечься за скучной работой, а сейчас разрешила голосу полную волю:

— Пусть вокруг лютая зима,

В моем сердце — волшебный сад.

Там расцветает любовь и нежность.

Когда я смотрю на тебя,

Я думаю только о хорошем!..

И кончилась песня.

Я ещё раз вздохнула полной грудью и спрыгнула с парапета. Рэндел стоял за моей спиной, и глаза у него блестели.

— Вы так красиво пели, — только и сказал он.

Томление снова охватило меня. Всем своим существом я ощутила его страсть, и вспыхнула в ответ. Но это было невозможно — сгореть в этом огне. Просто… невозможно.

— Это песня красивая, — сказала я небрежно. — А вы тоже пришли спеть пару куплетов?

— Нет, — сказал он, словно через силу. — Раскел велел передать, что лошади готовы, мы можем отправляться.

— Тогда надо поторопиться, — сказала я, начиная спускаться по ступеням первой. — А то вдруг солнце померкнет, и моя свекровь передумает приходить на встречу.