Я (не) верю себе. Как перестать быть заложником прошлого и смело идти по жизни

Я надеюсь вдохновить вас на перемены и поддержать на пути изменений. Для меня каждый из вас, кто уже держит в руках эту книгу, – Герой.

Ну что, в Путь?

Глава 1

Когда я готовилась писать эту книгу, я очень боялась использовать термины «психология жертвы», «жертвенность» и поначалу хотела как-то их смягчить, сгладить острые углы. Но в результате они все равно оказывались острыми и могли больно ранить. Как я ни старалась. Острыми – потому что иногда истина, которую мы вдруг начинаем осознавать, может больно колоть наше хрупкое самолюбие.

Чтобы избежать этого, я, как писатель, хотела сделать слово «жертва» непонятно-заумным, используя термины «виктимность, виктимология» или романтично-символичным, например «синдром Золушки». А что? Красиво!

У слова «жертва» все-таки весьма неприятная семантика, привкус и окрас. Согласны? Оно пугает, от него хочется отвернуться, сморщить нос, держаться подальше, либо, наоборот, оно пробуждает чувство жалости, желание спасать, что тоже несколько унизительно для человека. И уж точно не хочется себя причислять к «жертвам». Чтобы чуть ближе подойти к этому понятию и сформировать свое отношение к нему, я решила узнать, что за ним скрывается. Теперь немного исторической справки и символизма, чтобы разбавить странный привкус этого слова.

Оно очень старое, в русском языке появилось аж в XI веке с распространением христианства. Слово «жертва» происходит от старославянского «жьр?» («творю жертву»). Вероятно, связано с жертвоприношениями во имя Бога.

У древних славян «жру» («жьр?») использовалось в значении «жрать», то есть «поглощать». Слово «жертва» обозначает что-то пожираемое, уничтожаемое, гибнущее. То, что отдают или чего лишаются безвозвратно. Это самоотвержение или отвержение, отречение.

Получается, что жертва – это нечто (человек или животное), что будет поглощено. И это очень точно отражает психологический смысл современного слова. «Жертва» – действительно тот, кого очень легко «сожрут»: люди, обстоятельства, общество и он сам в первую очередь.

Кстати, «поглощение» – «жрать» – было изначально связано с древнерусским словом «живот», что в древности означало «жизнь». В старорусском языке живот и жизнь – одно и то же. Вот так в одном слове сплелись процветание и забвение. Так кому же решать: будем ли мы жить или будем поглощены? Станем ли жертвой обстоятельств, детства, авторитарных родителей, начальника? Будем ли «сожраны» социумом, мужем-тираном или станем победителями, героями, счастливыми авторами своей истории?

Когда я думала о вас, мои читатели, буду с вами абсолютно честна, я опасалась, что термин «психология жертвы» отпугнет вас и помешает донести то, чем мне важно поделиться. И тут я вспомнила детскую песенку:

Ну какой же тут секрет?
Ведь такого не бывает:
Жопа есть, а слова нет.

Я смеялась от души. И вам предлагаю посмеяться вместе со мной, потому что без юмора трудно говорить о психологии жертвы. Очень уж это понятие тяжелое и вязкое. Жертва… Очевидно, никто по доброй воле не захочет примерять на себя это мрачное слово. Но я, как опытный психотерапевт, знаю, что глубокое отторжение, сильную негативную реакцию у нас может вызвать только то, что имеет к нам отношение. То, что мы совсем не желаем признавать и замечать. Если это слово цепляет вас так же, как цепляло когда-то меня, значит, оно указывает на опасное место. Словно в сказках волшебный камень на развилке указывает, куда стоит пойти, чтобы победить чудовище и обрести силу.

Не называть вещи своими именами – значит отнестись к читателю свысока, как сильный к слабому, не верить в вас. Не верить в человека – значит изначально видеть в нем жертву. «Замазать» непонятными словами, словами помягче (виктимность, виктимология, комплекс Золушки) то, что должно быть названо, – значит изначально видеть в вас беспомощных детей, которые не смогут справиться даже со словом в книге. Не говоря уж о том, чтобы справиться с неприятными открытиями в процессе долгой трансформации.

Я хочу, чтобы вы знали: я понимаю, что это слово чертовски неприятное. И я, мои читатели, верю в вас и хочу говорить с вами на одном языке, быть на равных: не преуменьшать, не сюсюкать. Потому что убеждена: посмотрев правде в глаза, вы не убежите, а станете еще сильнее, устойчивее, счастливее и безусловно сможете справиться со сложностями.

Чтобы что-то было исцелено, это что-то должно быть названо. Первый шаг к освобождению – признать реальность. С каждой новой правдой о себе мы становимся чуть ближе к реальности Героя. Это именно то, что по другую сторону от полюса Жертвы. Кто такой Герой? Я отвечу словами Филипа Зимбардо, психолога, профессора Стэнфордского университета, доктора философии и психологии.