Я не верю судьбе

1978

Райские яблоки

Я когда-то умру — мы когда-то всегда умираем, —
Как бы так угадать, чтоб не сам — чтобы
   в спину ножом:
Убиенных щадят, отпевают и балуют раем, —
Не скажу про живых, а покойников мы бережем.

В грязь ударю лицом, завалюсь покрасúвее
   набок —
И ударит душа на ворованных клячах в галоп,
В дивных райских садах наберу бледно-розовых
   яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха
   в лоб.

Прискакали — гляжу — пред очами не райское
   что-то:
Неродящий пустырь и сплошное ничто —
   беспредел.
И среди ничего возвышались литые ворота,
И огромный этап — тысяч пять — на коленях
   сидел.

Как ржанет коренной! Я смирил его ласковым
   словом,
Да репьи из мочал еле выдрал и гриву заплел.
Седовласый старик слишком долго возился
   с засовом —
И кряхтел и ворчал, и не смог отворить — и ушел.

И измученный люд не издал ни единого стона,
Лишь на корточки вдруг с онемевших колен
   пересел.
Здесь малина, братва, — нас встречают малиновым
   звоном!
Все вернулось на круг, и распятый над кругом
   висел.

Всем нам блага подай, да и много ли требовал я
   благ?!
Мне — чтоб были друзья, да жена — чтобы пала
   на гроб, —
Ну а я уж для них наберу бледно-розовых
   яблок…
Жаль, сады сторожат и стреляют без промаха
   в лоб.

Я узнал старика по слезам на щеках его дряблых:
Это Петр Святой — он апостол, а я — остолоп.
Вот и кущи-сады, в коих прорва мороженых
   яблок…
Но сады сторожат — и убит я без промаха в лоб.

И погнал я коней прочь от мест этих гиблых
   и зяблых, —
Кони просят овсу, но и я закусил удила.
Вдоль обрыва с кнутом по-над пропастью пазуху
   яблок
Для тебя я везу: ты меня и из рая ждала!

1978

«Мне судьба — до последней черты, до креста…»