Читаем Я не верю в анархию (Сборник статей) полностью

— Это невозможно даже в малом предположить. Я могу лишь говорить и то предположительно, каково это для меня. А оно для меня таково, что всю жизнь с самого детства все иррациональное, в особенности связанное с исследованиеми временных причинно-следственных связей, у меня вызывало и вызывает какое-то тревожное, священное и жуткое, смертельное и притягательное ощущение причастности моей потаенной сущности к неким истинным для нее, невыразимым, необъятным и, судя по всему, внечеловеческим вещам, системам и реальностям, проникновение в которые оплачивается чудовищными, по человеческим меркам, ценами. Так вот, необходимо решиться обречь себя на безумную, крамольную, смертельную охоту за этим глубинным знанием — ухватить за хвост, за тень, спиздить, в конце концов, это изначальное, невыразимое, единственное знание, которое — суть всего. Все, что я делаю — это попытка извлечь из себя его, ибо ощущаю себя его хранителем. Все мои настоящие песни — только об этом. Это и "Русское Поле…", "Мясная Избушка", «Прыг-Скок», "Про Дурачка". Это — векторы, указатели. Ничтожные, тщедушные, конечно. Но благодаря им я сподобился ощутить суровый, зловещий и праздничный сквознячок из чуть приотворенной двери, лучик из дверного глазка. Для меня единственно важное из всего, что происходит со мной и вокруг меня — эта вот "открытая дверь", постоянное ожидающее присутствие истинного, родного начала, существующего параллельно всей этой дешевой бутафории. И творчество — это в некотором роде трамплин туда. И, наверное, поэтому человечеством, отчетно или безотчетно, но твердо и жестоко искореняются носители, хранители и, тем более, воплотители этого Имени Имен. Для масс это — инстинкт самосохранения. Это — страх и ненависть перед чужаком, врагом их природного, естественного порядка. А, впрочем, все — гораздо сложнее. Все, что я тут говорю — это так, модельки, которые я строю и которые работают для меня в настоящий момент. Этакие "картонные зайцы на игровом поле".

— Те изрядные ушаты говна, которыми в последнее время окатывают тебя и твое дело гундосые представители абсолютно разных слоев — от мозговитых yмoв дo вceнeпpeмeнныx гопников, тусовщиков и прочей «черни» — объясняются вышесказанным?

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза