Я не выйду за варвара (СИ)

Витторио:

Лекарь смотрел на меня с нескрываемым интересом. Прослушивал своей чудо-трубкой, щупал, отворачивал нижнее веко, что-то увлеченно рассматривая. На его лице читалось замешательство, смешанное с восторгом. Он даже не сразу заметил Джорджа, явившегося на порог покоев, чтобы воочию увидеть ожившего брата, то есть меня.

Я встал и чинно поклонился Верховному Эрлу. Не Джорджу. Потому я отделяю титул от личности. Я уважаю институт (пометка автора — институт — это не учебное заведение, в юридическом языке это слово означает, как бы это по простому выразить… в данном случае имеется ввиду должность/титул правителя Северян. Чтобы Вам проще понять, Вы наверняка часто встречали такое понятие, как «институт семьи» или «институт президента». Согласно тем теоретическим учениям, что мне преподавали в университете — это группа правовых норм, которая регулирует определенную однородную группу общественных отношений) Верховного Эрла, а не моего брата.

Джордж выглядел потрепанным и пьяным. Его глаза блестели, как стекло, а сам он больше походил на мраморную статую, нежели на человека. Такой же бледный и неподвижный.

— Добро пожаловать обратно, Торри. — поздоровался он.

— Я тоже соскучился. Тебе уже доложили, что я ночую сегодня здесь? — перешел я на «ты».

Думаю, официоза в виде поклона было вполне достаточно. Но он ничего мне не ответил.

— Зайдешь ко мне, как перевяжешь его. — сказал он лекарю и исчез восвояси.

Наверное шел запивать горе или праздник. Тут уж не разберешь. Мне было больно видеть его таким. Я чувствовал ответственность за него, как за младшего брата и винил себя, что в прошлом не уделял должного внимания его воспитанию. В голове никак не укладывалось: как, будучи выношенными в одном и том же лоне, мы могли стать такими разными людьми? Вскормленные одной и той же грудью, укачиваемые одной и той же колыбелью, что пели одни и те же губы, мы умудрились стать такими непохожими друг на друга.

Я все никак не мог вспомнить тот момент, когда все пошло не так? Когда этот добрый светловолосый мальчик, стал таким чудовищем? Я помню его, когда он еще, боявшись смотреть на казнь, жмурил глаза утыкаясь носом в подол маминого платья и, сжимая своими маленькими кулачками ткань, скулил как волчонок. Наша матушка слезно просила отца — Верховного Эрла Вальфа подождать пока он немного подрастет, прежде чем давать ему смотреть на казни, но он был неумолим.

«Ты избаловала его, душа моя, — отвечал он, — Может еще в куклы с дочерями отправишь играть? Витторио в его возрасте рядом со мной стоял, когда я исполнял свой приговор! И не смей жалеть его!»

Но мама не слушала и тихо, пока муж не видит, успокаивала свое дитя.

«Ттори дорогой, — говорила мне матушка, держа на коленях Джорджа, — Прошу тебя, не говори батюшке, что я успокаиваю Джорджа. Твой брат еще мал. Он обязательно станет таким же мужественным, как и ты».

И я молчал, разве мог говорить я отцу, когда она плачет? И после всего этого, Джордж, изнеженный материнской любовью, взращенный в лучах ее всепоглощающей заботы, стал таким жестоким?

* * *

Анну Аврору лекарь сказал не трогать. Чтобы отоспалась несчастная. Но мне так было даже лучше. Просто посидеть рядом с ней. Когда на ее лице такое спокойствие и безмятежность. При мне она никогда не бывает такой. Поэтому пользуясь моментом я упивался этим прекрасным зрелищем до утра.

Ближе к полуночи ее стали мучить кошмары. Она металась по кровати, что-то кричала и мне приходилось ее успокаивать. Будить герцогиню не хотелось. Я боялся снова увидеть в ее глазах неприязнь к себе. Тогда-то она уж точно потом не уснет. Даже котята, которых ей непонятно откуда притарабанили слуги и те нервно покидали постель, чтобы их не задели ненароком.

В этот момент я вспомнил свою матушку и то, как она успокаивал моих младших сестер, когда те хныкали во сне. Она клала им руку на спину, поглаживала и говорила с ними.

— Все хорошо, Анна Аврора, я здесь. — попробовал я и она затихала, кутаясь в свое одеяло.

— Вы так ловко справились, Ваше Высочество. — прошептала Мари.