Я – не заморыш

Ленку кудрявую вспомнил – Звёздную Звезду. Точнее, я её никогда не забывал. Но сейчас про макаронины вспомнил, как она обозвала мои конечности. Ну ладно, посмотрим ещё. Я встал, пошёл на кухню. Это меня гнал пищевой рефлекс – даже на макароны.

– Мам, ты что тут изобретаешь?

– Да уж изобретаю, – она вздрогнула от неожиданности и поспешила свернуть листок с ксерокопией «Меню подростка». А на тарелке красовалось что-то аппетитное, похожее на пиццу. В основе – «кошачьи» сосиски, которые мы не доели.

– Дай попробовать, – не выдержал я и тут же разозлился на себя: что-то много думаю о жратве.

– На ночь есть вредно, – с улыбкой предупредила мама.

– И не есть тоже вредно, – попытался сострить я, оправдывая свою прожорливость. – Вкусно!

Уплёл практически всю доморощенную пиццу и ушёл спать. Долго думал об отце: а что он там ест? Наверно, все всухомятку да пивом запивает. У него же так и остался дефицит веса. Желудок больной, а он всё всухомятку. И ещё это пиво, блин!..

Честно скажу, я и сам уже пробовал выпивать. Пацаны пиво предложили, я не отказался. Да и неудобняк – что я совсем лох последний? Конечно, прикольно, весело становится, уроки – пофиг, Ленкино пренебрежение – пофиг, всё – пофиг! Мама, когда учуяла запах пива, устроила скандал!

– Ты что творишь, паразит! У тебя наследственность, знаешь, какая?

– Она у меня нормальная, – пытался я успокоить мать. – Да я даже ничего не почувствовал. Ни в одном глазу…

– Сейчас ты у меня почувствуешь! – она начала колотить меня кулаками по спине, я быстро увернулся. Мама заплакала:

– Ты понимаешь, что можешь стать алкашом? Понимаешь, что жизнь исковеркаешь и себе, и мне? Тебе мало примера отца и деда?

– Они не алкаши, – попробовал я вступиться за них.

– А ты – станешь, ты еще ребёнок! Ты ещё… – Мама упала в бессилии на диван и зарыдала навзрыд…

Ну, вот такие воспоминания о моем первом «пьянстве».

Я и сам понимал, что это может плохо кончиться. У бати-то проблемы из-за бухла. Вот если бы он не пил, если бы мы жили все вместе – отец, мать, я… Нормально бы питались. Мама вон из ничего может готовить всякую вкуснятину. Да и пива отец тогда точно столько бы не пил. Вместе жить лучше. А что, бывает, сначала родители расходятся, а потом сходятся…

На сытый желудок приснился мне отец. Как будто мы у него на даче, которую он собственноручно строил из бруса. Какая-то деревенька под Пермью, кажется, Мошни. Ну, правда, это не дача, а простой кусок земли и домик, но с мансардой. Я эту дачу видел на фотке, которою отец выставил в «Одноклассниках». Реально лестница, конечно, внутри помещения. Но мне она снилась почему-то снаружи и без перил. Вела лестница на балкончик. Во сне же отец на токарном станке вытачивал деревянные балясины для лестничных перил. Батя ж у меня мастер на все руки. Лестница крутая, я по ней взбираюсь, а отец говорит:

– Подожди, Кирилл, я установлю перила, а то свалишься.

– Не свалюсь, пап! Я хоть и худой, но жилистый, как ты. И ловкий! – Так и сказал ему во сне: «ловкий». Даже как-то неудобно стало, что хвастаюсь. В жизни, понятно, я вовсе не ловкий, а неуклюжий. Но во сне сноровисто взбирался по лестнице к кудрявой Ленке. Она вроде как бы на балконе, вся из себя такая… Я обернулся, глянул вниз, а там отец с мамой обнялись и оба улыбаются. А рядом как бы я стою – маленький. Откуда я взялся? Я же на лестнице без перил… А Ленка смотрела на всех нас свысока – во сне, понятно.

Тут зазвенел будильник и как бы спугнул всех – отца, маму, Ленку. Они улетучились, а я снова провалился в сон. За эти десять минут мне снова успела присниться та же лестницу. Она вела на тот же балкон, но там уже стояла Маришка. Я даже во сне осознал, что большее её не называю мышкой. Она паниковала, умоляла:

– Кир, осторожно прошу тебя…

– Да все нормально! – успокаивал я, а самому – страшновато.

Маришка вцепилась за дверной косяк, прижимаясь к стене, протягивала мне руку.

– Ещё немножко, держись, Кир!

А меня какая-то неведомая сила тянула к краю лестницы. Я вовсе не хотел красоваться перед Маришкой. С другой стороны, жаль, Ленка не видела меня, хотя бы во сне. Голова кружилась, как от пива. Вдруг какой-то звук взорвал пространство сна, я сорвался с лестницы и…

Это надрывался противный будильник. Мама уже ушла на подработку – полы мыть. Я всё-таки решил бежать на стадион. «Посмотрим, у кого макаронины», – подумал я решительно, разочарованный поведением Ленки как во сне, так и по жизни. Вперёд, на стадион, качаться, закаляться! Хотя там, на стадионе, скорее всего, этот зоотехник дядька Мишка с баранами, а Ленки нет… Ну и фиг с ним, если он со своей отарой, я побегаю по пустырю за домами. А что? Кросс по пересеченной местности – нормально.

Я побежал трусцой, огибая лужи, пытался думать: к чему этот сон с лестницей без перил? Если бы сегодня нормальный сон мне приснился – с подсказкой, где взять деньги, другое дело. А то всякая непонятная лабуда снилась: лестница без перил, Ленка на пьедестале, Маришка руку помощи протягивает… Хотя опять же мама с батей вместе приснились. Это, по ходу, нормально.