Я [ненавижу] аристо (СИ)

Вжиканье и грузные шаги вскоре получили зримый образ. Наступив на последнюю ступень так, что она едва не треснула пополам, обладатель этого жужжаще-скрипящего баритона остановился. Коротко вжикнув ещё раз, тяжёлый ножной протез слегка выпрямился. А тёмная искусственная рука, изготовленная из того же сплава, с тихим стуком упёрлась в широкий армейский пояс.

Сверкнув на окружающих его студентов единственным целым глазом, инвалид вытащил карманные часы на цепи. «Цепочкой» эти толстые звенья называть было как-то неуместно.

Цвет форменного жилета, на котором была закреплена цепь, отличался от чёрных костюмов юных аристо. Тёмно-бордовый материал был вышит серебром — совсем как гербовые цвета императорского дома. Офицерские галифе с гвардейскими лампасами на уцелевшей ноге — заправлены в высокий армейский сапог, а на протезе — тщательно подвёрнуты до той же самой высоты. Ворот такой же белой сорочки, как у всех остальных, скрывался под ровной окладистой бородой — угольно чёрной с косой проседью. Один рукав — аккуратно закатан поверх искусственной руки. Другой кончался накрахмаленной манжетой с такими же бордово-серебристыми запонками, как и цвета жилета. Именно эта рука держала часы, украшенные императорскими орлами.

— Ан нет! Всё верно! Ишшо одно занятие на носу! — Хитро прищуренный глаз, утопающий в глубоких морщинах под кустистой чёрно-седой бровью, ещё раз лукаво оглядел собравшуюся молодёжь. — А опаздывать-то нехорошо, баре-государе… Совсем энто не по уставу… Точность — она ж вежливость королей!

Второй глаз, сверкающий на всех бирюзовым огоньком, в общем-то, тоже был на месте. Но представлял собой часть поблескивающей искусственным обсидианом пластины, закрывавшей половину лица и черепа — от левой скулы и щётки усов под широким носом, над бородой через чёрное ухо — и до затылка. Сверху пластина кончалась примерно там, где такие же ветераны обычно делали себе уставной боковой пробор. И на всей остальной голове у старика лежали аккуратно причёсанные на бок ровные чёрные волосы, с широким седым участком на уцелевшем виске.

«Баре-государе» почему-то старались не смотреть в глаза этого деда в ответ. И, попрятав взгляды в свои наручные часы или вытащив из карманов смарты, сразу принялись как-то незаметно рассасываться. И уже через считанные секунды, деловито жужжа, почти все покинули этаж, почтительно обходя лукавого старикана по широким ступеням. Рядом с дедом неловко замялась только та самая пышногрудая красотка с ресницами-бабочками. И нерешительно смотрела то на пожилого ветерана, то на застывшего на одной ноге графа.

— А вам, сударушка, отдельное приглашение требуется? — Дед вжикнул искусственными суставами, повернувшись в её сторону. — Или ж у вас релизация какая от господина преподавателя имеется? Али хворь тяжёлая приключилась?

— Пф! — Фыркнув, красотка ещё раз кокетливо глянула в мою сторону. — Нет у меня никакой хвори!

— Стало быть, поспешите, сударушка, на урок. — Бирюзовый глаз на миг разгорелся чуть ярче. — А то, неровен час, господин преподаватель пропуск в кондуит запишет. Неприятностей потом с батюшкой вашим почтенным не оберётесь… Уж я-то его знаю… Сам по этим коридорам хаживал… И ни одно урока, кстати, не пропустил!

— Подумаешь… — Снова фыркнув, яркая блондинка гордо тряхнула ассиметричной копной волос. Но всё-таки юркнула на лестницу — за спину ухмыляющегося старика. И быстренько посеменила вниз, следом за подружками.

А так и стоящий с часами в руке дед, уже внимательно изучал своим хитрым прищуром нашу небольшую компанию:

— Так-так-та-а-ак… — Кажется, эту торопливую присказку я уже слышал от своей сероволосой соратницы. Скрипнув половицами, убранными под ковёр, ветеран ступил ближе и перевёл взгляд на Кривошеина. — А вы что же это, граф? Никак кулачный бой устроить решили?

— Отпусти меня, холоп!!! — Кажется, граф с трудом открывал рот. И от бархатистого баритона сейчас остался только сдавленный хрип.

— Звиняйте, вашество… Никак супротив правил пойтить не могу! Ибо ежели вы чего против устава учинить задумали… Может, даже дуэль какую… То моя голова — первой с плеч полетит. А от неё — сами видите, вашество, не так уж и много осталось…

— Гррр…

Ветеран невозмутимо продолжил скрипеть, несмотря на этот угрожающий рык:

— И таперича обязан вас испросить, граф. Вы уж не серчайте на старика… — Теперь его целый глаз смотрел в спину разбежавшегося графа с холодной решимостью. А искусственый продолжал светиться ровным тоном. — Даёте слово, что не будете хулиганить опосля релизу? Не станете тут при нас дисциплину нарушать? А то ж я, хочь не хочь, всё фиксирую…

Яростно посопев ещё несколько секунд, Кривошеин всё-таки прохрипел, что не станет. И даёт слово.

— Вот и славно… — Горящий бирюзой глаз медленно погас. И стал таким же тёмным, как и остальная искусственная половина черепа. — Поспешите тогда на урок, вашество… Опоздание благородному господину не к лицу вовсе.

Кривошеин тут же встал на обе ноги и гордо выпрямился, оправляя встопорщенный пиджак: