Я ничего не придумал

Мама, которая также родилась в крестьянской семье, получила среднее педагогическое образования в Твери. Она работала учительницей в сельской школе. Отец познакомился с ней, женился и увёз молодую жену в Ленинград. Официальное образование отца – два класса церковно-приходской школы. При общении с отцом никто не мог этому поверить. А ведь в числе его друзей были выдающиеся деятели науки и искусства, такие как создатель системы звукозаписи Шорин, один из пионеров нашей радиотехники Шапошников, артист Александринского театра Вальяно и другие. Высокого уровня общей образованности папа достиг благодаря природной любви к знаниям и незаурядным способностям к их усвоению. Основными источниками интеллектуального развития были для него, конечно, книги и, что не менее важно, общение с высокообразованными, интеллигентными людьми.

Почти каждую неделю родители ходили в театр. Чаще всего они посещали «Мариинку» и «Александринку». Возвратившись домой, они обсуждали виденное и слышанное. Меня же водили в цирк и в ТЮЗ. Особенно я любил цирк. Билеты покупались заранее, и я очень боялся заболеть перед радостным днём. Нередко именно так и случалось.

Папа любил технические новинки. У нас был первый во дворе детекторный радиоприёмник, подаренный отцу его конструктором Шапошниковым, первый советский ламповый приёмник ЭКЛ-4. Когда на Невском впервые установили громкоговорители, мы с папой ездили их слушать. Мы ездили втроём на Невский в кинотеатр «Октябрь», чтобы посмотреть цветные американские кинофильмы «Кукарача», «Три поросёнка» и «Забавные пингвины». Первый фильм – игровой, остальные – мультипликационные. До этого цветные кинофильмы в СССР не демонстрировались. Мы с мамой смотрели в Выборгском доме культуры первый советский звуковой фильм «Путёвка в жизнь». До этого фильмы были «немыми». У нас появились первые во дворе велосипеды английской фирмы BSA. В СССР велосипеды тогда ещё не производились.

Я пишу эти строки на компьютере и не перестаю удивляться скорости технического прогресса и тем грандиозным изменениям в жизни людей, которые произошли на протяжении всего одной человеческой жизни.

Работал отец председателем обкома профсоюза работников электрослаботочной промышленности, т.е. промышленности средств связи.

Как только я научился говорить, мама заставила меня запомнить наш адрес: улица Комсомола, дом 49, квартира 10. Она объяснила мне, что это может понадобиться, если я случайно потеряюсь.

Квартира, которую отец получил после революции, была на втором этаже. Окна выходили во двор. В квартире были четыре комнаты, две из которых принадлежали нам. В остальные комнаты отец, во избежание принудительного «уплотнения», прописал своих хороших знакомых.

В одной из комнат жили две незамужние женщины из родной деревни отца – тётя Тоня и тётя Наташа. Они работали на фабрике «Красная нить» и не любили Сталина. Я сам видел, как они выкалывали ему глаза на портрете.

В другой комнате жил друг отца дядя Ричард, по фамилии Маурат (он был латыш), с женой тётей Фаней. У них родилась дочка Галя, с которой я подружился, когда она подросла, а дядя Ричард стал алкоголиком. Я сам видел, как он отпивал понемногу из трёх (по числу семей) бутылочек с денатуратом, которые стояли на кухне для разжигания примусов. Дядя Ричард был очень хороший, добрый человек, но ничего не мог поделать с собой и, чтобы не вредить семье, ушёл, как я узнал из разговоров взрослых, пешком в Москву. Больше его никто никогда не видел.

Все три семьи жили дружно, без конфликтов.

Кроме жилых комнат в квартире была уже упомянутая большая кухня с плитой, которая служила столом для примусов, туалет и малюсенькая кладовка, которую все называли темной комнатой. Отопление в квартире было печное. На всю квартиру на кухне был один кран с холодной водой.

Один раз в неделю ходили в баню.

Ранние воспоминания

Я помню себя очень рано. Мама держит меня на руках у окна, а тётя в белом халате что-то отмечает у меня на спине карандашом. Конечно, тогда я не знал, что это карандаш, но сохранился зрительный образ жёлтой палочки и ощущение щекотания на спине. Когда я, будучи уже взрослым, рассказал маме об этом воспоминании, она очень удивилась и подтвердила, что когда мне было около года, я заболел. Отец пригласил знакомого детского врача Захарову, которая действительно отмечала на моей спине химическим карандашом место, где надо было поставить горчичник.