Я ничего не знаю. С комментариями и иллюстрациями

Клятвенное заявление перед судом было такое (Фаворин говорит, что оно и посейчас сохраняется в Метрооне): «Заявление подал и клятву принес Мелет, сын Мелета из Питфа, против Сократа, сына Софрониска из Алопеки: Сократ повинен в том, что не чтит богов, которых чтит город, а вводит новые божества, и повинен в том, что развращает юношество; а наказание за то – смерть». Защитительную речь для Сократа написал Лисид; философ, прочитав ее, сказал: «Отличная у тебя речь, Лисий, да мне она не к лицу», – ибо слишком явно речь эта была скорее судебная, чем философская. «Если речь отличная, спросил Лисий, – то как же она тебе не к лицу?» «Ну, а богатый плащ или сандалии разве были бы мне к лицу?» – отвечал Сократ.

Речь Лисида не сохранилась, и даже вряд ли была опубликована, но возможно, Сократ в своей речи, в пересказе сохраненной Платоном и Ксенофонтом, использовал что-то из арсенала Лисида. Интересно, что Лисиду пришлось писать речь для какого-то лица, обманутого учеником Сократа Эсхином; этот Эсхин не смог научиться у Сократа добру, был безвольным, расточительным и не отдавал долги, так что пришлось с ним судиться.

Во время суда (об этом пишет Юст Тивериадский в «Венке») Платон взобрался на помост и начал говорить: «Граждане афиняне, я – самый молодой из всех, кто сюда всходил…», но судьи закричали: «Долой! долой!» Потому Сократ и был осужден большинством в 281 голос. Судьи стали определять ему кару или пеню: Сократ предложил уплатить двадцать пять драхм (а Евбулид говорит, что даже сто). Судьи зашумели, а он сказал: «По заслугам моим я бы себе назначил вместо всякого наказания обед в Пританее».

Его приговорили к смерти, и теперь за осуждение было подано еще на 80 голосов больше. И через несколько дней в тюрьме он выпил цикуту. Перед этим он произнес много прекрасных и благородных рассуждений (которые Платон приводит в «Федоне»), а по мнению некоторых, сочинил и пеан, который начинается так:

Слава тебе, Аполлон Делиец
            с сестрой Артемидой!

(Впрочем, Дионисодор утверждает, что пеан принадлежит не ему.) Сочинил он и эзоповскую басню, не очень складную, которая начинается так:

Некогда молвил Эзоп обитателям
            града Коринфа:
Кто добродетелен, тот выше людского суда.

Эзоповская басня – не просто басня в стиле или жанре Эзопа (как капитан Лебядкин у Достоевского сочиняет «басню Крылова», называя так жанр, а не автора), а басня от лица Эзопа, как образцового мудреца, не нуждавшегося в материальном и смеявшегося над всем человечеством. Такие басни и начинались словами «Сказал Эзоп», как и, возможно, оригинальные басни, если Эзоп действительно существовал; «подпись» или, по-гречески, «характе́р» автора в античной поэзии часто включались в сам текст. Сократ несколько раз порывался заниматься литературным и музыкальным творчеством, танцевать, но сдерживал себя, опасаясь, что тогда в нем будут видеть только одного из поэтов.

Так расстался он с людьми. Но очень скоро афиняне раскаялись: они закрыли палестры и гимнасии, Мелета осудили на смерть, остальных – на изгнание, а в честь Сократа воздвигли бронзовую статую работы Лисиппа, поместив ее в хранилище утвари для торжественных шествий; а когда Анит приехал в Гераклею, гераклейцы в тот же день выслали его вон. И не только за Сократа, но и за многих других приходилось раскаиваться афинянам: с Гомера они (по словам Гераклида) взяли 50 драхм пени, как с сумасшедшего; Тиртея называли помешанным; и из всех Эсхиловых товарищей первым воздвигли бронзовую статую Астидаманту. Недаром Еврипид укоряет их в своем «Паламеде»: