Я ничего не знаю. С комментариями и иллюстрациями

Сокровенный смысл – способ читать Гомера с целью вычитать у него уроки научных знаний, веры и нравственности. Часто такой способ чтения применяли рапсоды, комментируя исполняемые ими песни Гомера; примерно как сейчас на музыкальных концертах иногда излагают сюжеты исполняемых музыкальных произведений, так же действовали Стесимброт Фаосский и Анаксимандр Милетский. Рапсоды тем самым доказывали, что и Гомер, и их песенная деятельность учат нравственности. Самый простой способ толковать Гомера «сокровенно» – видеть в различных сценах иносказание натурфилософских положений или моральные уроки, хотя и спрятанные за подчас фривольным повествованием. Сократ, как и Ксенофонт и Платон, скептически относились к иносказаниям, считая, что поэзия непосредственно захватывает как автора, так и читателя.

– А что ты, Критобул? – продолжал он. – Чем ты всего больше гордишься?

– Красотой, – отвечал он.

– Так можешь ли и ты сказать, – спросил Сократ, – что твоей красотой ты способен делать нас лучше?

– Если нет, то ясно, что я окажусь ни на что не годным человеком.

– А ты что? – спросил он. – Чем ты гордишься, Антисфен?

– Богатством, – отвечал он.

Гермоген спросил, много ли у него денег. Антисфен поклялся, что у него ни обола.

Обол – самая мелкая монета, одна шестая драхмы.

– Но, может быть, у тебя много земли?

– Пожалуй, хватит, чтоб нашему Автолику посыпать себя пылью.

Пыль – модники перед тем, как выйти бороться на палестру, не только смазывали себя маслом, но и посыпали мелкой пылью, чтобы меньше потеть. Особо мелкая пыль выполняла также функции дорогих духов или дорогой косметики, украшая тело напоказ.

– Надо будет и тебя послушать. А ты, Хармид, – сказал он, – чем гордишься?

– Я, наоборот, – отвечал он, – бедностью.

– Клянусь Зевсом, – заметил Сократ, – это – вещь приятная: ей не завидуют, из-за нее не ссорятся; не стережешь ее – она цела; относишься к ней без внимания – она становится сильнее.

– А ты, Сократ, чем гордишься? – спросил Каллий.

Сократ, сделав очень важную мину, отвечал:

Сделав очень важную мину – буквально «гордо подняв голову»; иронически обыгран тезис Сократа и Платона, что прямохождение человека говорит о преимуществе в нем мудрости над телесным инстинктом.

– Сводничеством.

Все засмеялись при этом.

А он сказал:

– Вы смеетесь, а я знаю, что мог бы очень много денег получать, если бы захотел пустить в ход свое искусство.

– А ты, – сказал Ликон, обращаясь к Филиппу, – конечно, гордишься своим смехотворством?

– Да, и с бо́льшим правом, думаю, – отвечал он, – чем актер Каллипид, который страшно важничает тем, что может многих доводить до слез.

Каллипид – трагический актер, с точки зрения учеников Сократа, «переигрывал», слишком увлекаясь эмоциональными эффектами; так, Аристотель в «Поэтике» замечает, что один из коллег назвал Каллипида за это «обезьяной». Плутарх рассказывал анекдот, как Каллипид предстал пред спартанским царем, надеясь, что тот его узнает и наградит, и от нетерпения спросил, узнает ли тот его. Спартанский царь ответил: «Скомороха в тебе как не узнать».

– Не скажешь ли и ты, Ликон, чем ты гордишься? – сказал Антисфен.

Ликон отвечал:

– Разве не знаете все вы, что своим сыном?

– А он, – спросил кто-то, – конечно, своей победой?

Автолик, покраснев, сказал:

– Клянусь Зевсом, нет.