Я никак не вспомню, кто ты (СИ)

Дверь снова отворяется, и возвращается старик, который, замечает Серсея, двигается слишком легко для своего возраста. Он все так же учтиво обращается к ней «Ваша милость» и, дождавшись кивка, подходит ближе к Королеве, замирает у ее стола. Женщина в задумчивости опускается на один из стульев и небрежным движением руки разрешает незнакомцу тоже сесть и начать говорить.

— Как вам известно, ваш брат очень долгое время был в плену у Старков, а я оказался рядом слишком поздно, чтобы успеть помочь ему…

— Как ваше имя? — перебивает Серсея, неспешно переводя взгляд на старика, она не уверена, имеет ли он какой-либо титул, поэтому решает не обременять свой вопрос официальными обращениями.

— Меня зовут Квиберн, Ваша милость.

— И на чьей же вы стороне? — спрашивает Королева и отпивает из кубка.

Серсея не знает, почему задает именно эти вопросы. Если быть совсем откровенными, ей нет дела, как его зовут, и под чьим знаменем он пришел в Королевскую Гавань — ей плевать. Сейчас важен лишь Джейме. Но как же все-таки страшно узнать, что с ним произошло. Страшно услышать, что он, может быть, никогда не станет прежним; что он теперь всегда будет смотреть на нее такими пустыми глазами, в которых нет ни капли былой любви и обожания. О нет. Она такого не вынесет, поэтому оттягивает этот момент, оттягивает как можно дольше.

— Я на стороне науки, Ваша милость.

— Но у вас нет мейстерской цепи.

— Потому что я не мейстер, Ваша милость, — говорит Квиберн и замолкает, ожидая следующего вопроса, но его не следует, поэтому он продолжает. — Не могу с уверенностью сказать, что случилось с сиром Джейме, ведь, как я уже упоминал, я оказался рядом довольно поздно, чтобы как-то это предотвратить и помочь ему. Но, полагаю, это произошло в результате какой-то травмы…

Старик говорит что-то еще, какие-то нудные объяснения, научные предположения, но Серсея почти не слушает, длинные тонкие пальцы сжимают кубок до побелевших костяшек, а взгляд бездумно утыкается куда-то в стену. Мысли Королевы сейчас витают где-то в другой части замка, где устраивается ее брат. Проклятые Старки! Как жаль, что Король Севера со всей его свитой уже мертв, Серсея с огромным удовольствием посмотрела бы, как этим недомеркам с севера отрубает голову королевский палач — точно так же, как недавно Нэду Старку. Но перед этим они бы страдали. О, Королева бы лично проследила за этим. Перед смертью каждый из них бы получил по заслугам и ответил за каждую секунду, проведенную Джейме в плену.

—… в общем, с прискорбием сообщаю вам, что ваш брат ничего не помнит, — заканчивает Квиберн.

Кажется, слова эхом разносятся по покоям Серсеи. Или это звучит лишь в ее голове? В груди что-то резко обрывается, и несколько секунд Серсея не чувствует вообще ничего. Оглушающая пустота расползается от сердца и заполняет собой каждую клеточку ее тела. Ничего не помнит. Ничего.

— Совсем ничего? — женщина даже не замечает, что вполголоса озвучивает последнюю мысль.

— Совсем ничего, Ваша милость. Он знает о себе лишь то, что ему успели рассказать я и леди Бриена. Он знает, что он из богатой древней семьи Ланнистеров, что у него есть сестра-близнец и младший брат-карлик. Еще ему известно, что он рыцарь и член Королевской гвардии. Но он знает все это лишь с чужих слов, в его голове нет ни одного воспоминая обо всем этом. Только чистый лист.

Пальцы уже сводит от боли, кажется, еще немного и кубок в ее руке разлетится на сотни осколков. Она пытается сфокусировать отсутствующий взгляд на старике, но выходит плохо, поэтому она поднимается и отходит к окну, из которого совсем недавно любовалась, как золото заката покрывает мир и причудливо играет с волнами Черноводной. Сейчас она не замечает ни грамма прежней красоты — все стало серым и каким-то до боли неправильным, и совсем не потому, что на Королевскую Гавань спустились густые сумерки.

— Но он вспомнит? — неожиданная мысль трепещет и бьется внутри, как птица в клетке.

— Я не знаю, Ваша милость, — незамедлительно отвечает Квиберн, словно ждал этого вопроса. — Никто не сможет с уверенностью ответить вам. Все зависит только от него. Но я полагаю, что его памяти можно помочь. Постарайтесь рассказать ему как можно больше подробностей его жизни. Пусть он занимается привычными ранее делами, пусть осваивается в замке, общается с людьми, с которыми общался раньше — все это может помочь. Он может вспомнить, но ничего конкретного я обещать не в силах, Ваша милость. А теперь, если позволите, — старик кланяется, намереваясь покинуть покои Королевы.

Серсея кивает, чуть повернув голову в его сторону. Уже у дверей Квиберна догоняет последний вопрос Королевы:

— А его рука?

— Я не знаю, как и зачем ее отрубили, но она в порядке — я позаботился об этом, Ваша милость, — он снова кланяется и выходит.