Я никогда не скажу

– Если именно он сделал это с Амандой… Вам, ребята, лучше бы отправиться в полицию.

– Он мой брат.

– А какое отношение этот факт имеет к происходящему?

Лидди посмотрела на ближайшую к ней корову. Как проста была ее жизнь – броди себе по полю и жуй траву день напролет, не подозревая, что тебя откармливают на убой. Может, и среди женщин есть такие же «коровы», которых вот-вот съедят? Сравнение – так себе, конечно.

– Мне никто не угрожает, и в полицию мы не пойдем. Кроме того, эта самая полиция разнюхала все вдоль и поперек сразу после происшествия.

– Но обвинения так никому и не предъявили.

– Не нашлось достаточного количества доказательств, чтобы это сделать. Так они говорили. По-моему.

– По-твоему?

– Мне тогда было всего двенадцать. Я ничего не понимала в происходящем. Да и никто из нас не понимал.

Лидди вспомнила, как она беседовала с детективами. О том, что ее родители должны были сопровождать ее – ведь она была несовершеннолетней. О том, что все ощущалось как забавная игра, в которой она выигрывала. Лидди всегда была хороша в том, чтобы скрывать секреты. А где ты была той ночью, Лидди? Неужели все время не отходила от Кейт? А как ты относилась к Аманде?

– А против кого именно было недостаточно улик? – спросил Оуэн.

Лидди больше не хотела говорить об этом. Ей просто хотелось бежать.

– Лидди? Ты еще на связи?

Она отодвинула телефон подальше и громко заговорила.

– Оуэн? Я не слышу тебя. Здесь плохой сигнал. Попробую набрать тебе попозже.

А потом она повесила трубку.

Аманда

23 июля 1998 года, 6:00

Меня нашли близняшки.

Даже не знаю, что они делали на Сикрет Бич. Позже, в сопровождении родителей, они рассказали полиции, что искали цветы для проекта лавки ремесленных изделий, над которым они работали. Звучало это странно, и, тем не менее – задолго до сигнала к побудке эти двое рыскали по району, куда им запрещалось отправляться без сопровождения взрослых. Но, во-первых, им было по двенадцать, а во-вторых, они были детьми владельцев лагеря, так что это давало им определенный иммунитет от чрезмерного постороннего внимания.

Я слышала их. Слов было не разобрать – просто голоса. Панический шепот. Шорох их шагов по высокой траве, которой порос пляж. Потом я услышала слово «неприятности» – думаю, что его произнесла Кейт, хотя, скорее всего, я сама себя в этом убедила, поскольку это было наиболее вероятно. Не в силах ничего предпринять, я сильно обозлилась. Выходит, они больше переживали, чтобы не попасть в беду самим, а на мое спасение им плевать. А я-то думала, что была для них почти как сестра.

Кто-то из них упомянул о мертвецах. Что-то типа «мертвое тело» или «мертвая девушка». И я закричала: «Я жива!», но этот крик звучал лишь у меня в голове – они не могли меня услышать. Помоги себе сама, – подумала я. Сделай хоть что-то. Но мир, полный боли, словно застыл вокруг меня. Ну, хоть сдвинься с места. Тронь что-нибудь. Я собрала в кулак всю свою волю и моя рука слегка пошевелилась. Мне казалось, что я отчаянно машу руками, но я понимала, что принимаю желаемое за действительное, однако я по-прежнему прекрасно слышала их голоса.

– Я видела, как ее рука двигалась!

– Что? Да нет же, дурочка, тебе просто почудилось.

– А вот и нет. Я серьезно, Лидди. Она сдвинулась.

– Я хочу посмотреть, а вдруг она еще дышит.

– Как это?

– Тише!

К моему рту прижалась ладонь, еще сильнее затруднив мое дыхание.

– Что ты делаешь?

– Ничего не чувствую.

Какая же боль, какая адская боль. Ну же, нужно двинуться, двинуться, двинуться. Я снова пошевелила рукой. Кто-то закричал. Рука, накрывавшая мой рот, исчезла, а потом все стало черным.