Я никогда вас не полюблю (СИ)

Некоторое время мы обсуждали поиски Сиеты, а у меня в душе робкая надежда при активной поддержке женщин расцветала с каждым мгновением. Не зря пришла в «Сварливую кошку».

Конечно, в столице непросто найти кого-то. Жителей много, многие стараются держаться в тени, но Сиета слухачка. Сторонники новой власти ведут себя иначе. Они не прячутся, чувствуя свою вседозволенность, их легко определить по поведению. Тосс предложила расспросить посетителей, а Эгра загадочно пообещала поговорить со «своими».

Из «Сварливой кошки» меня не отпустили, отправив наверх в одну из комнат. Я боялась подниматься и оказаться один на один с воспоминаниями о Дэриле, но Тосс сообщила, что выделит другое помещение. Кажется грозная женщина прекрасно поняла мои переживания.

Спать оставалось несколько часов, которые пролетели как один миг. Только закрыла глаза, а уже меня трясли за плечо. Ложилась спать, не раздеваясь, потому, когда подавальщица разбудила по просьбе Тосс, я сразу спустилась вниз. Первые посетители заняли места за столом и перед работой торопливо хлебали похлебку из тарелок.

— Адрес свой запиши, — Тосс протянула лист и стержень писчего уголька.

Торопливо нацарапала адрес, потом подумала и добавила, как найти меня в театре.

— Благодарю, — искренне произнесла я, протягивая клочок бумаги.

— Ишь ты! — Хмыкнула Тосс, напомнив себя прежнюю. — Пошевеливайся, растяпа! — Прикрикнула она на подавальщицу. — Учишь их уму-разуму, учишь, потом приходит бледная копия прежней и начинаешь все сначала.

Домой я добралась быстро. Раннее утро всегда спокойней другого времени суток. Наемники отсыпаются после ночных похождений, стражники сдают смену, а трудовой люд спешит на заработки. На меня поглядывали искоса, но никто не остановил и словом не перекинулся.

Дверь в квартиру Лаэль распахнула, едва ступила на площадку. Она внимательно осмотрела мой вид и молчаливо пропустила внутрь.

— Что у тебя стряслось? — Шепотом спросила сестра, помогая развешивать одежду на просушку.

— Мне пообещали найти Сиету, — коротко сообщила ей.

Лаэль некоторое время хмурилась, видимо вспоминая свои видения связующих нитей, а затем кивнула.

— Я переночевала в «Сварливой кошке», — переодевшись в домашнее платье и налюбовавшись на спящего сына, присела за стол завтракать.

— Усиль ушел, — обронила Лаэль.

— В театр? Что так рано? — удивилась я, потягивая горячий бульон.

— Собрал вещи, попрощался и ушел. — Голос сестры дрогнул.

Некоторое время мы молчали. Лаэль тяжело вздыхала, словно пыталась сдержаться и расплакаться, а я рассуждала. Получается, его напугало мое решение продолжать поиски. Могу понять фейри, волею случая оставшегося в живых, а сейчас моя инициатива может вновь поставить под удар его не только благополучие, но и жизнь.

— Он звал меня с собой, — нарушив молчание, призналась Лаэль.

— Тебя? Почему? — Удивилась я и прихлебнула бульон из чашки, обожглась и с досадой поставила посуду на стол.

— Он считает, мне опасно оставаться с тобой, — короткий взгляд исподлобья.

— Усиль заглядывал в связующие нити? Знает о чем-то, чего мы не рассмотрели? — Серьезно озадачилась я.

— Он много лет не обращается к магии, — покачала головой Лаэль.

— Тогда почему? Ты видела нити, знаешь о моем намерении найти Дэрила и поддерживаешь в этом стремлении, — не сводила внимательного взгляда с сестры.

В ответ она промолчала, потупившись перед собой.

— Ты же поддерживаешь? — Взволновалась окончательно.

— Тиоль… — тяжело вздохнула она. — Что-то очень странное творится с нитями. Я не могу тебе ничего рассказать.

— Значит, это касается непосредственно меня, — сделала вывод, зная мышление фейри.

— Не только.

— Кого еще?

— Не могу сказать. Слишком много накручено, — вздохнула Лаэль, — но начало положено, и к чему все приведет я не знаю … Тиоль! Мне страшно!

Она подняла на меня заплаканные глаза. В утреннем полумраке не обратила внимания на покрасневшие и припухшие веки, на слипшиеся от соленой влаги ресницы, на выражение безмерной тоски, поселившейся в глазах сестры.

Порывисто встала и обняла Лаэль. Она тихонечко заплакала, выплескивая сомнения и страх.

— В любом случае сегодня ничего ужасного не случится, а значит, не стоит лить слезы из-за того, что может и не случится, — погладила ладонью по белой макушке. — Давай еще маму расспросим.

— О чем? — хриплым спросонья голосом поинтересовались у нас, — Эдмон требует маму.

— Иду! — Сердце радостно подскочило. — Я вернусь, и у меня будет масса вопросов, — предупредила обеих.

Сын отказывался вылезать из-под одеяла, ожидая, когда мы с ним поздороваемся. Обычно каждое утро мы разговаривали, пока умывались и одевались. Обычный, веселый разговор о погоде, о прочитанной бабушкой на ночь сказке, о театре и о леденцах, которые недавно обещала купить.