Я никому не скажу

Назавтра я ждал Катю долго и все-таки дождался. Но она опять была с подругой. Поэтому я сначала направился за ними. Они дошли до ближайшего супермаркета, на крыльце которого распрощались, подруга продолжила путь по улице, а Катя проследовала в торговый зал. Я держался метрах в трех от нее, и она меня не видела. Она взяла какие-то йогурты, покрутила в руках большую шоколадку, но положила ее на место. Я прошел следом и захватил эту шоколадку. Правда, денег у меня с собой не было… Потом мне стало не по себе – вдруг Катя все-таки не захочет разговаривать. Но эту мысль я отмел. Взял еще бутылку вина, слабого какого-то, как девчонки предпочитают, засунул под куртку, и шоколадку туда же. А в руки взял батончик «Сникерс». У кассы как раз рассчитывался какой-то пацан-подросток. За ним стояла Катя. Она смотрела в сторону, и я незаметно для нее кинул «Сникерс» пацану в капюшон. Потом схватил Катю за руку, дернул за собой в проход между кассой и окном и крикнул:

– А у вас малолетки шоколад тырят. Вон он в капюшон спрятал и еще… я видел!

Мужик-охранник метнулся к этому бедолаге, а я спокойно вытащил Катю к выходу.

– Ты сдурел? – выпалила она. – Я не заплатила.

– Ничего, не разорятся. Кстати, здравствуй.

– До свидания, – отрезала она и отправилась обратно на кассу – платить.

Зануда. Я думал, ее это развеселит. Но ничего не оставалось, как подождать.

– Что тебе надо? – спросила Катя, вернувшись и осознав, что я не ушел и не собираюсь.

– Поговорить.

– О чем?

– Ну, может, не здесь? Может, хоть на улицу выйдем?

Мы вышли на улицу. Перед супермаркетом была маленькая детская площадка. Я сел на край карусели и достал из-под куртки шоколадку:

– Держи. Ты такую хотела?

– Так это ты специально на кассе устроил? Я еще удивилась, зачем пацан себе в капюшон «Сникерс» положил.

– По-моему, это смешно.

– А по-моему, нет. У него теперь проблемы.

– За батончик? Я тебя умоляю. Погрозят пальцем и отпустят. Бери.

– Сам ешь.

– Я такое не ем.

– Тогда верни в магазин.

Я разозлился. А она тем временем посмотрела куда-то мимо.

– Ладно, я понимаю, о чем ты хотел поговорить. Так вот… Это был заскок. И вообще… Ты уже большой мальчик, сам знаешь, что постель – не повод для знакомства. По крайней мере, я повторения не хочу. Надеюсь, я удовлетворила твое любопытство?

Лучше бы она меня ударила. Я встал, бросил шоколадку в урну, достал бутылку и отправил туда же. Шагнул к Кате, взял за воротник пуховика, подтянул к себе и поцеловал. Не знаю зачем. Никогда раньше не целовался от злости. И она ответила, и губы у нее были такие… особенные, как в прошлый раз… Она стояла и держала между нами эти свои дурацкие йогурты, все четыре штуки, поэтому прижать ее к себе полностью я не смог. А потом она вдруг вывернулась, шагнула назад и улыбнулась.

– Серьезно, я не хочу продолжения.

И ушла. Я сел обратно на карусель. А хотелось побежать за ней. Но смысл делать это, когда тебе всё так четко дали понять?

Она

Да, то, что я прихожу в норму, было слишком поспешным выводом. После разговора у супермаркета я это поняла. Уходила почти бегом, чтобы не обернуться и чтобы Андрей меня не догнал. Заворачивая в арку, поскользнулась, грохнулась на свои же йогурты, один стаканчик раздавила так, что йогурт растекся по пуховику. Тогда и заревела. Это уже вошло в моду – реветь из-за Громова. Сидела на снегу и слезы размазывала. Но зачем он так со мной?

Ведь ясно же было, почему он подошел. То есть сначала, в супермаркете, я чуть дар речи не потеряла: он хочет о чем-то поговорить. Ну как отказать-то? Пусть я и решила с ним не связываться. Но потом… Когда он расстегнул куртку и достал шоколад, там еще горлышко бутылки мелькнуло. Стандартный набор: вино, шоколадка, айда в постель. Мне стало очень обидно. Хотя сама виновата, показалась удобным объектом. Ну а что – водку купила, бутербродами делилась, даже презервативы с собой принесла. И ушла незаметно. Мечта любого парня… Он же не знал, что у меня на все это есть причина. Что я его люблю…

От этого было еще противнее. Он меня не любит, но ему удобно. Очень по-мужски. Поэтому я не дала ему заговорить. Не чувствовала в себе уверенности, что откажусь, даже расстроенная и злая…

А он полез целоваться. Боже мой, ну целуется-то он зачем так, что сразу ни рук, ни ног не ощущаешь? Но у меня хватило духа уйти. Да, я дура, но воспринимать меня как девочку по вызову я ему не дам. Пусть ищет других, благо желающих в достатке…

Счищая дома йогурт с пуховика, вспоминала ту ночь. Точнее, вечер. Андрей уснул, а я на него смотрела. Нелогично это было – выпила я, а отрубился он. Но во сне он выглядел как раньше, в школе. Наверное, из-за того что расслабился. Днем же постоянно был какой-то напряженный. И ушла я быстро, потому что понимала, что полежу еще, посмотрю и разочароваться как-то не получится. А я же за этим явилась. Запретный плод, как известно, сладок, а достанешь – и чаще всего понимаешь, что тянуться не стоило. На это я рассчитывала, а не на то, что он и дальше мне мерещиться будет. И сниться. Только теперь уже я могу не фантазировать, а вполне конкретно вспоминать.