Я обязательно вернусь

— Смотри! Не отдавай ничего Аленке и Юрию Михайловичу. Здесь ихнего нет. Так по контракту. Он у меня вот здесь, под подушкой, чтоб никто его не забрал, берегла до твоего прихода. Ты не только дочь, ты наследница!

— Не нужно мне ничего! Лучше бы ты жила! Все отдала бы без раздумья, чтоб вернуть наше прошлое. Оно было счастьем! Ты, не спросив, променяла его на мираж. Мы потеряли все: счастье, семью, друг друга. Чем это заменишь? Эх, мамка! Как ты обидела нас с отцом! Разве такое забудем?

— Прости, Юля! Я ошиблась, как спотыкается много женщин. Но их прощают, потому что любили. А меня прокляли все! Ты даже не хочешь принять мое, что отдаю уже на краю могилы.

— Мне не нужно чужое! Ты за него поплатилась жизнью. Отдай, верни вместе с контрактом и уйдешь прощенной.

— Ты, Юлька, дура! Или я зря жила, чтоб отдать то, за что поплатилась здоровьем? Они никогда не любили меня. И только ты, моя капля крови, будешь тут полной хозяйкой. И я буду знать, что не зря жила! — закричала от боли Елена.

— Ты не бойся, скоро все закончится. Я уйду тихо…

— Верни все, тебе будет легче умереть. Чужое никогда не пойдет впрок. Ты хочешь взять много, но не возьмешь и малое, уйдешь с пустыми руками. А я не захочу повторить твою участь. Ты мало жила, но принесла много горя нам с отцом и себя наказала. Зачем это было нужно? Кому в радость твое нынешнее? Умоляю, верни все! Не жалея, отдай хозяину! — просила Юлька.

— Ты всегда была глупой. Так и есть, в свою бабку пошла. В Анну! Она сдвинутая, всю жизнь проканителила в дурах бессребреницах, хотя могла быть очень богатой. А умрет нищей. Такой и твой удел. Уходи, дурное семя. Не рви мою душу. Я и впрямь впустую жила. Жаль, что ты у меня одна на всем свете и то неудачная! — отвернулась от Юльки, из глаз выкатились слезинки. Елена не поняла и не захотела услышать дочь. Та, постояв возле нее немного, тихо вышла в двери…

Юрий Михайлович подошел к Юльке сразу. Бережно взял под локоть:

— Давай здесь поговорим, — предложил тихо.

— Нет! Не могу! Дышать нечем, поехали. Отвезите меня домой. Я устала, — попросила человека.

Юрий Михайлович уже дома помог Юльке раздеться, усадил в кресло и, приготовив кофе, сел рядом.

— Ты всерьез решила оставить коттедж и отказаться от прав наследницы?

— Само собою. Мне ваше не нужно. Пример матери перед глазами. Кто много хочет, теряет даже малое. А она — всю жизнь. Ничего у вас не возьму. Завтра оформим бумаги.

— Не стоит так спешить. Пусть Елена доживет свое. Не убивай ее окончательно. Такое она не переживет.

— Добрый вы человек! Даже в этом мать жалеете. А не стоило б! Она хоть перед смертью должна была понять, что важнее в этой жизни и как она обидела нас с отцом!

— Ты еще тоже можешь передумать.

— Ни за что! К тому же вы никогда не были мне врагом Даже помогали, хотя я чужая. Случалось, вовремя поддерживали. И никогда не попрекали. Только вот с Вадимом Евгеньевичем оплошка вышла, — хотела рассказать.

— Я все знаю. Он сам раскололся. Поверь, даром ему не сойдет. Я предупреждал его от этого шага, но он не понял или не поверил, но о случившемся пожалеет. Занесло придурка, пора притормозить.

— Юрий Михайлович, вы поможете найти работу, если закроют аэропорт?

— Не случится этого. Живи спокойно. Ваш аэродром модернизируют, приведут в порядок взлетную полосу, там снова закипит жизнь, — сказал задумчиво.

— Откуда знаете?

— На высоком уровне решение принято.

— Почему же оборудование вывозят?

— Устаревшее, хлам убирают. Подготовят полосы, завезут все новое, начнете с белого листа…

— О чем думаете? Вы здесь, а как будто далеко от меня? Где вы?

— Если ты отдашь все как обещаешь, я верну в дом Аленку. Навсегда, понимаешь? Она уже многое осознала и сама говорит, что забудет, оставит панель. На этот раз я ей поверил… Она устала быть охотником. Ведь карауля чью-то смерть, нередко теряют собственную жизнь, — вздохнул тяжело.

— А как же тот мужик, штрафы?

— Он меня поймет верно, и отпустит дочь. Зачем ему иметь в своем доме женщину, какая каждую минуту ждет, когда его не станет?

— Если вы уговорите того деда, Аленка сразу вернется?

— Непременно.

— Она о Елене знает?

— Конечно. Они дружили. Это я запретил дочери общенье с нею. Аленка много раз хотела приехать. Но то я, то дед мешали ей. Думаю, пока Елена жива, им не стоит встречаться.

— А мне кажется, они помирятся и простят друг друга. Мать сама передаст ей все. Ведь больше некому.

— Ты так думаешь?

— Даже уверена. Мать посчитает, что этим она накажет меня! А сделает то, чего я хочу, и вернет права владельцу.

— Чудная ты Юлька! — крутил головой Юрий Михайлович и продолжил:

— Отдавая, радуешься. Я такое в своей жизни еще не видел!

— Я не имела и не брала. Не свое взять — это украсть. И получить проклятье. Мне бабка о том иного рассказывала. Чужой кусок не проглотишь, им только подавиться можно. А я не хочу…

— Спасибо, Юля! Ты и меня, и мою дочь спасаешь. Все мы ошиблись, но хватит оступаться. Слишком дорого приходится платить по счетам. А на меня не обижайся, — понурил голову и добавил:

— Всяк за свое получает сполна.

— Это о чем? — не поняла Юлька.