Я обманывать себя не стану…

Снова выплыли годы из мрака
И шумят, как ромашковый луг.
Мне припомнилась нынче собака,
Что была моей юности друг.

Нынче юность моя отшумела,

Как подгнивший под окнами клен,
Но припомнил я девушку в белом,
Для которой был пес почтальон.

Не у всякого есть свой близкий,

Но она мне как песня была,
Потому что мои записки
Из ошейника пса не брала.

Никогда она их не читала,

И мой почерк ей был незнаком,
Но о чем-то подолгу мечтала
У калины за желтым прудом.

Я страдал… Я хотел ответа…

Не дождался… уехал… И вот
Через годы… известным поэтом
Снова здесь, у родимых ворот.

Та собака давно околела,

Но в ту ж масть, что с отливом в синь,
С лаем ливисто ошалелым
Меня ветрел молодой ее сын.

Мать честная! И как же схожи!.

Снова выплыла боль души.
С этой болью я будто моложе,
И хоть снова записки пиши.

Рад послушать я песню былую,

Но не лай ты! Не лай! Не лай!
Хочешь, пес, я тебя поцелую
За пробуженный в сердце май?

Поцелую, прижмусь к тебе телом

И как друга введу тебя в дом…
Да, мне нравилась девушка в белом,
Но теперь я люблю в голубом.

1924

Памяти Брюсова

Мы умираем,
Сходим в тишь и грусть,
Но знаю я —
Нас не забудет Русь.

Любили девушек,

Любили женщин мы —
И ели хлеб
Из нищенской сумы.

Но не любили мы

Продажных торгашей.
Планета, милая,—
Катись, гуляй и пей.

Мы рифмы старые

Раз сорок повторим.
Пускать сумеем
Гоголя и дым.

Но все же были мы

Всегда одни.
Мой милый друг,
Не сетуй, не кляни!

Вот умер Брюсов,

Но помрем и мы,—
Не выпросить нам дней
Из нищенской сумы.

Но крепко вцапались

Мы в нищую суму.
Валерий Яклевич!
Мир праху твоему!

<1924>

Письмо к женщине