Я очень хочу жить: Мой личный опыт

Затем последовала другая стадия. Очень хорошо помню, как однажды, пребывая в отвратительном настроении, я ехала домой в автобусе. (Забыла сказать, что меня постоянно мучили мерзкие запахи, я вышвырнула из дома всю парфюмерию – она воняла нестерпимо.) Так вот, я угрюмо тряслась в автобусе, стараясь глубоко не дышать, потому что сидящая рядом тетка как будто выкупалась во французских духах. Внезапно до меня долетел тонкий аромат прелой листвы, вокруг потемнело, я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то вместо улицы за окном увидела скошенные поля, кромку леса. Я нащупала на коленях шуршащий скользкий материал и через пару секунд отчетливо поняла, что сижу в карете, на мне темно-голубое атласное платье с длинной юбкой. Причем я знала, что еду из гостей к себе домой, зовут меня Анной, а эти поля и лес мои…

Ровно через секунду картина исчезла, я вновь оказалась в вонючем автобусе, совершенно ошеломленная и обалдевшая. Впрочем, поездка в карете была намного приятней, чем видение, настигшее меня в другой день. Тогда мне примерещилась телега, тащившаяся сквозь вопящую толпу, а впереди виднелась куча сваленного хвороста, и я с ужасом поняла, что это меня везут на казнь.

Одно не пойму: как я тогда не сошла с ума. Но в конце концов подобные штуки перестали меня пугать, я спокойно превращалась из одного существа в другое, и не всегда это были люди. Самое сильное впечатление связано с моим «вселением» в ящера типа птеродактиля. Я летела над густыми зарослями травы, расправив тонкие кожаные крылья, в душе царило спокойствие. Вдруг в зелени мелькнуло нечто, похожее на большую крысу… Зверек был пойман и проглочен, ощущение полнейшего счастья затопило меня.

Домашние, явно предупрежденные Кучеренко, делали вид, что ничего не знают о моих походах к нему. Но однажды Машка не выдержала и стала задавать мне вопросы. Я честно ответила дочке:

– Ничего не помню про сами сеансы, а вот то, что происходит после них, осознаю в полной мере.

– Ты спишь у него в кабинете? – допытывалась Маруся.

– Нет.

– Тогда почему не помнишь? – не успокаивалась девочка.

– Не знаю, – растерялась я.

Через пару дней после этой беседы Володя приехал к нам в гости – ему требовалось обсудить какие-то служебные дела с мужем. Дочь незамедлительно устроила Кучеренко допрос. Надо отметить, что Владимир Вилетарьевич общается с детьми, как со взрослыми, не сюсюкает с ними, а подбирает правильные слова, чтобы ребенок хорошо понял суть сказанного, и не жалеет своего времени. Маша внимательно выслушала его лекцию о трансовом состоянии сознания и уточнила:

– Но мамуля-то не спит! В гипнозе люди ходят с закрытыми глазами, они ничего не соображают.

Психотерапевт улыбнулся.

– Бывает по-разному. Приходи учиться на факультет психологии, узнаешь много интересного. Человека можно ввести в транс так, что он ничего не поймет.

– Неправда! – безапелляционно заявила девчонка.

Кучеренко пристально посмотрел на Машу.

– Какой у тебя завтра урок в полдень?

– Математика, – удивилась она вопросу. – А что?

– Всегда считал, что точные науки лучше усваиваются в утренние часы, – вздохнул психотерапевт.

Разговор плавно перешел на школьные проблемы, более к теме гипноза мы не возвращались. Вечером Манюня вошла в мою спальню и сказала:

– Владимир Вилетарьевич хитрый, не захотел объяснить, что с тобой делает, наврал мне про какой-то транс с открытыми глазами.

– Володя никогда не лжет, – возразила я, – просто ты его не поняла.

Девочка фыркнула и убежала.

На следующий день Маруся пришла из школы притихшая и подала мне дневник, в котором была запись, сделанная красными чернилами: «Родители! Донцова безобразно вела себя на алгебре. Наказать!!!» В отличие от братьев, Маша всегда хорошо училась, получала в школе (а позже и в университете) исключительно отличные оценки. Замечания педагогов в отношении мелких провинностей меня никогда не волновали. Иногда, правда, заставляли рассмеяться. Мне трудно забыть перл физрука: «Донцова пришла на занятия в спортзал в брюках с чужого плеча» и гневную фразу от математика: «Сидит ко мне спиной и всеми остальными частями заднего тела».

Сердиться на Машу я не собиралась, просто спросила:

– Ну, в чем дело?

И услышала замечательную историю.

Ровно в полдень, когда обе стрелки больших часов в классе замерли, соединившись в наивысшей позиции, ученица Донцова вскочила, выбежала к доске, встала на одну ногу, замахала руками и произнесла:

– Гипноз бывает разным. Иногда не понимаешь сама, как впадаешь в состояние транса.

Класс замер. Потом, решив, что Донцова круто прикольнулась, пришел в восторг. А учительница, естественно, разъярилась.

– Как он это проделал? – обиженно бубнила Маша. – Я не виновата, это замечание для Кучеренко.

Я постаралась не расхохотаться. И сказала дочке:

– В следующий раз, когда Владимир Вилетарьевич придет к нам, покажи ему дневник и задай все назревшие вопросы.