Я одержим тобой

— Людмила, думаешь, я стал бы заставлять тебя извиняться, если бы у нее не было доказательств твоей вины? — хотя Георгию она и не нравилась, но он никогда не думал, что девушка из тех, кто врет напропалую, а когда совершает проступок, не согласен потом признаваться в этом. Сейчас он чувствовал себя еще более разочарованным, чем если бы пришлось так стыдиться где-то вне компании.

— Я… — Людмила уже хотела было что-то сказать, но ее перебила Мария.

— Может быть, поторопишься? У меня все-таки время не резиновое.

И тогда Людмиле ударила кровь в голову. Она ощутила, как та собирается со всех участков тела, устремившись вверх по течению. Если бы не остатки здравого смысла, она бы уже напала на Марию, залепив пощечину что есть силы. Она никак не думала, что та додумается приехать и жаловаться Георгию.

Еще сильнее сжав кулаки, она затем их разжала, снова сжала — и так несколько раз прежде, чем, не глядя на нее, обратиться к собеседнице:

— Госпожа Лукьянова… про…прости…

— Ну, раз уж ты извинилась, за телефон можешь не платить, — после чего перевела взгляд на Георгия. — Я тогда пойду. Не стану и дальше отвлекать от работы.

Георгий, на лице которого все еще сохранялось раздраженное выражение, ничего не ответил. Мария, скривив губы, не стала зацикливать на этом свое внимание, мысленно задавшись вопросом: неужели, ты только сейчас узнал, какая Людмила ужасная врушка? Хотя нет, она не просто врет, она еще и любитель тайно причинять вред.

После того, как дверь в кабинет закрылась, Георгий, наконец, обратился к Людмиле:

— Зачем ты это сделала? Зачем соврала?

— Я… я… — Людмила хотела все объяснить, но вдруг осознала, что не может этого сделать. — Я подумала, что у тебя насчет нее есть… иные мысли…

— И поэтому решила ей жизнь испортить? — Георгий явно остался недоволен ее ответом. — Людмила, я уже тебе говорил — я не люблю тебя и никогда не буду. Тем более, мы никогда не будем вместе. Поэтому, будь добра, впредь не совершай таких глупых вещей.

— Все из-за Гусевой? Да? Ты из-за нее колеблешься? Но она ведь мертва…

— Людмила! — на этот раз Георгий по-настоящему вышел из себя. — Я всего лишь хотел ей отомстить, но никогда не желал ей смерти. Я был ужасно расстроен тогда… в тот год, когда она покинула этот мир. Ты ведь была ее подругой…

— Ха-ха-ха… — внезапно кабинет наполнился звонким смехом девушки. — Геша, ты о чем вообще? Не забывайся! Она умерла из-за тебя. Основной удар ей нанес ты — своими оскорблениями и обманом! А теперь что? Хочешь ей как-то это компенсировать? Не кажется ли тебе, что уже слишком поздно?

В голове Георгия звонко звучал голос Людмилы: оскорблениями, обманом. Именно он — человек, который причинил Маше боль.

— Да, ты права. И потому, что она уже мертва, я тем более никогда не смогу и не буду с тобой. Я не хочу заставлять ее волноваться даже на том свете. Людмила, я не стану ничего предпринимать по поводу случившегося хотя бы из уважения к тому, сколько лет мы вместе работаем. Но если подобное повторится, тебе придется покинуть компанию, — Георгий взял телефон, позвонив секретарю. — Пусть водитель подготовит машину.

Положив трубку, он взял пальто и вышел.

— Геша… — Людмила вдруг бросилась к нему, обхватив руками за талию. — Почему ты так относишься ко мне из-за кого-то, кто уже умер?

Георгий убрал ее руки, оттолкнув девушку от себя и строго рыкнув:

— Не провоцируй меня!

Людмила, в спешке отступив назад, повалилась на пол. Из глаз тут же покатились слезы, а взгляд, который она обратила на него, был полон грусти и обиды:

— Неужели, я виновата в том, что люблю тебя?

Георгий, проигнорировав ее, вышел из кабинета. Сидя на полу, Людмила истерически крикнула ему вдогонку:

— Георгий! Это так выглядит твой к ней доброта? Забрал ее имущество, заставил лишиться жизни. Ты обидел ее, обманул, подло использовал. И что теперь? Думаешь, если увидит с того света, как ты сейчас живешь, простит тебя? Реально так думаешь? Боюсь, единственное, что она испытывает к тебе — это ненависть. Да она, наверное, даже переродившись, никогда и ни за что тебя не простит!

Георгий резко замер на месте, словно его молнией поразило. Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Неужели, Маша действительно никогда не простит его? Сжав кулаки, он мысленно спросил себя: в каком же отчаянии Маша была, чтобы вот так отказаться от своей жизни?

— Георгий Евгеньевич? — обратилась к нему секретарь. — Вы плохо себя чувствуете?

— Нет, все в порядке, — ответил мужчина, вернув самообладание.

Затем он широкими шагами двинулся прочь. Внизу у входа его уже ждал водитель. Заметив, что мужчина спускается, он торопливо открыл заднюю дверцу. Георгий, наклонившись, сел в салон автомобиля, после чего водитель закрыл за ним дверцу, а сам стремительно сел на водительское место, заведя машину:

— Куда Вас отвезти?

— Домой, — тут же выпалил Георгий, нахмурившись.

Водитель удивленно замер. Начальник так давно не использовал слово «дом», что он не уверен был, про какой именно сейчас идет речь. Про его собственное место жительства? Про виллу, где жил раньше с женой? Про дом Ковалевых?