Я окей и ты окей

Именно этот вопрос волновал Берна на заре развития транзактного анализа. Тридцатипятилетний адвокат, лечившийся у него, говорил: "Я на самом деле не адвокат. Я просто маленький мальчик". За стенами приемной психиатра он был действительно преуспевающим адвокатом, но в процессе лечения он чувствовал и вел себя подобно маленькому мальчику. Иногда он спрашивал: "Вы разговариваете с адвокатом или с маленьким мальчиком?" Как Берна, так и его пациента, заинтриговало появление этих двух реальных людей или состояний бытия, и они начали говорить о них как о "взрослом" и "дитя". Лечение сосредоточилось на их разделении. Позднее с очевидностью проявилось еще одно состояние, отличавшееся как от "взрослого", так и от "дитя". Это был "родитель", поведение которого воспроизводило все то, что пациент, будучи маленьким мальчиком, видел и слышал от своих родителей.

Переходы из одного состояния в другое можно наблюдать по манерам, внешнему виду, словам и жестам. Ко мне за помощью обратилась 34-летняя женщина, которая страдала от бессонницы, постоянного беспокойства ("что я делаю для моих детей") и все возраставшей нервозности. В ходе первого часа лечения она вдруг начала плакать со словами: "Вы заставляете меня чувствовать себя так, как будто мне три года". Ее манеры и голос были при этом как у маленького ребенка. Я спросил ее: "Что заставило вас почувствовать себя ребенком?" "Я не знаю," — ответила она, а потом добавила: "Я вдруг как бы почувствовала собственную несостоятельность". Я сказал: "Хорошо. Давайте поговорим о детях, о семье. Может быть мы сможем открыть в себе что-то, что вызывает эти чувства неудачи и отчаяния". В течение того же часа ее голос и манеры вдруг снова внезапно изменились. Она стала критичной и консервативной: "В конце концов, у родителей тоже есть права. Детям нужно указать их место". В течение одного часа эта мать преображалась в три различные личности: одна была маленьким ребенком, с преобладанием чувств, другая — деспотичным родителем, а третья — рассудительной, логичной, взрослой женщиной и матерью троих детей.

Длительные наблюдения подтвердили предположение о том, что эти три состояния свойственны всем людям. В каждом человеке как бы сохраняется та маленькая личность, какой он был в свои три года. В нем присутствуют также и его собственные родители. Они представлены в мозгу записями реальных переживаний тех внутренних и внешних событий, наиболее значительные из которых произошли в течение первых пяти лет жизни. Существует и третье состояние, отличающееся от этих двух. Первые два состояния названы Родитель и Дитя, а третье — Взрослый (рис.1)

Рис.1. Структура личности

Эти состояния не роли, а психологические реальности. Берн указывает, что Родитель, Взрослый и Ребенок — не абстрактные понятия, подобно Сверх-Я, Я и Оно, а феноменологические реальности. Каждое состояние вызывается повторным проигрыванием записанной ранее информации, затрагивающей реальных людей, реальное время, реальные места, реальные решения и реальные чувства.

Родитель

Родитель — это огромное собрание в мозгу записей бесспорных или навязанных внешних событий, воспринятых человеком в первые годы его жизни. Этот период, который мы приблизительно ограничили первыми пятью годами жизни, предшествует социальному рождению индивидуума, когда он покидает дом и поступает в школу, следуя требованиям общества (рис.2).

Рис. 2. Родитель

Термин Родитель — наиболее важен в этом контексте, поскольку самыми существенными записями являются те, которые обусловлены примером и высказываниями собственных родителей или заменяющих их людей. Все наблюдаемые ребенком действия родителей и все сказанное ими и услышанное ребенком записывается под рубрикой Родитель. Каждый имеет Родителя в том смысле, что каждый испытал внешнее воздействие в первые пять лет жизни. Родитель; специфичен для каждой личности и является записью комплекса ранних переживаний, уникальных для нее.

Сведения, объединенные под эгидой Родителя, были восприняты и записаны "непосредственно", без проверки. Положение маленького ребенка, его зависимость и неспособность строить словесные смысловые конструкции определяли невозможность для него истолковывать, корректировать или изменять. Поэтому, если родители постоянно ссорились, их борьба записывалась вместе с тем ужасом, который испытывал ребенок, когда на его глазах два самых важных для него человека были готовы друг друга уничтожить, и не существовало возможности включить в запись тот факт, что отец был пьян из-за серьезных неприятностей в делах, или мать была вне себя, обнаружив, что снова беременна.