Я охочусь на убийц

— Я не знаю, что у меня в итоге получится со всем этим расследованием, Джаз, — горестно признался шериф. — Я просто… — Он принялся тереть виски, и мальчишка заметил, что пальцы у шерифа дрожали. Джаз почувствовал себя неловко, как будто он случайно застукал влюбленную парочку, занимавшуюся сексом, и теперь не знал, куда глаза девать от стыда. Ему стало совестно и за шерифа, и одновременно за себя самого. Но он не мог отвести от него взгляда. Он продолжал все так же холодно смотреть на шерифа. Какая-то хладнокровная и рассудительная часть его самого (наверное, из-за нее у него и получилась так блестяще роль преподобного Хейла) отслеживала и сортировала по полочкам эмоции шерифа, его движения, его слова.

«Вот что значит, когда тебя переполняют эмоции, когда ты уже сыт по горло, когда ты еле сдерживаешься, — подумал Джаз. — Вот что значит, когда ты вот-вот сломаешься». Как хорошо к этому случаю подошли бы слова Хейла: «Теперь уже никто не может сомневаться в том, что силы зла собрались и приготовились напасть на нашу деревню».

Хейл… актерское мастерство…

А что, если все это тоже игра? Этот ночной визит. Это крайнее состояние, граничащее с нервным срывом. Джазу не хотелось рассуждать на данную тему, но все же пришлось. Было бы безответственно не думать об этом.

А что, если этот таинственный убийца и есть не кто иной, как сам Г. Уильям Таннер?

Все говорили о том, что преследование Билли почти свело шерифа с ума. Он чуть не свихнулся в охоте за ним. А что, если эти «почти» и «чуть» не принимать во внимание? Что, если Г. Уильям и впрямь чокнулся и теперь сам стал тем, за кем так отчаянно гонялся столько лет? Возможно ли это?

Конечно, нет.

Нет, Джаз и сам бы не позволил себе поверить в такое. «Не у каждого внутри живет убийца. Не все люди такие же, как я сам».

Шериф прокашлялся и сложил пальцы на столе перед собой домиком.

— Ну, во всяком случае, она задохнулась сама, он не душил ее так же, как поступил с Гудлинг. Возможно, что был использован пластиковый пакет, судя по данным, которые нам прислали федералы. Они прислали отчет по электронной почте. И я еще не успел тщательно изучить его. Мы не понимаем, почему изменилось количество пальцев. Мы не…

— Он считает их, — перебил Джаз. Его неожиданно осенило. Он как будто увидел сейчас Фиону Гудлинг такой, какой ее видел сам убийца. Еще тогда, когда она была всего лишь безызвестной «Джейн Доу».

— Он ведет счет своим жертвам. Гудлинг у него вторая. О'Доннелли была первой. Он забирает один палец с собой для счета. А один оставляет нам для того, чтобы поиздеваться. Вот это и есть его персональная подпись.

— Да, наверное. В этом есть свой смысл.

Здесь сосредоточился весь невидимый мир…

Джаз подался вперед:

— Я вам нужен при расследовании, Г. Уильям. Я могу вам помочь. Позвольте мне тоже ознакомиться с отчетом. Вернее, с обоими. Я должен знать все и о Гудлинг, и об О'Доннелли. Я же оказался прав, я сразу все понял, и теперь я смогу вам помочь.

На какое-то время Джаз даже подумал, что Уильям уступит ему, но это время очень быстро закончилось. Шериф замотал головой, яростно и неумолимо:

— Нет. Ни за что и никогда. Представь себе, что я допущу тебя к расследованию и кто-то об этом узнает. И тут же об этом раструбят во всех газетах и на телевидении, а этого мне сейчас хочется меньше всего. Особенно если все это станет известно этому подонку Дугу Уэтерсу. Он-то уж воспользуется таким прекрасным шансом, чтобы заработать себе славу. Точно так же он пытался завоевать себе известность, когда я охотился за твоим отцом.

— Но…

— Нет. Я не могу тебе позволить втянуться в этот кошмар. Я уже, кажется, на днях говорил тебе, и еще раз повторю. Твоя задача в настоящее время — постараться сделаться самым обычным, нормальным парнем. Ты еще ребенок, так что тебе нужно вырасти адекватным взрослым мужчиной и прожить достойную жизнь. Ты уже достаточно всего такого насмотрелся.

— Вы тоже видели не меньше моего.

Шериф мрачно улыбнулся:

— Знаешь, какая разница между мной и тобой? Мне за это платят.

Джаз пожал плечами:

— Ну хорошо, вы меня уговорили. Я согласен трудиться и без зарплаты.

Уильям расхохотался и стукнул ладонью по столу:

— Молодец, Джаз, развеселил старика. Умница. Ну что ж, не буду злоупотреблять гостеприимством твоей бабушки. На сегодня, пожалуй, хватит. Извинись перед ней от моего имени за то, что я так ее разволновал, ладно?

Джаз проводил его до двери:

— Ничего страшного. Я бы от скуки тут маялся, если бы вся ночь прошла тихо и без происшествий.

Уильям пробурчал что-то нечленораздельное, но весьма эмоциональное и открыл дверь, одновременно нахлобучивая на голову свою шляпу.

— Отдыхай и ни о чем не беспокойся, Джаз. И спасибо за прием. Хорошо посидели.

Пожалуй, эти слова можно было принять за извинения, учитывая характер шерифа. Джазу этого оказалось вполне достаточно.

— Вы же знаете, что будут еще новые жертвы, — напомнил он шерифу. — Этот парень считает, и счет у него возрастает, а не уменьшается.