Я - охотник

— Лена, — не открывая обгоревших век, внятно и четко сказал Славка, — я его убил. Но, кажется, и он меня тоже убил. Позови Витьку. Скорее, мы можем опоздать.

Но Витек уже сам вошел в двери, держась за грудь. Следом лезли разгоряченные, с безумными глазами и оружием наперевес партизаны Краюхина, но тут же останавливались, опускали стволы, лица у них становились хмурыми и печальными. Ленка слышала, как сзади шепчут:

— Эх, пацан, себя за наших не пожалел…

— Он ведь полк удержал, пока бабы и дети в лес уходили…

— Да он охотник, мужики, оживет еще!..

— Чего ты несешь, охотников всех перебили…

— Охотник, точно говорю. Еще оживет!

— Они вообще не из нашего мира, вестовой Батьки сказал…

— Да иди ты, это егеря из спецгруппы, а под пацанов замаскированы…

— Передайте Краюхину, — громко сказал Славка, и тело его сотрясла электрическая дрожь. Ленка жалобно вскрикнула, стиснула обугленную руку, — пусть сообщит, что мы будем искать пути. Мы придем и поможем. Мы все люди, а люди должны помогать друг другу… Вить, иди сюда. Скорее.

Виктор подошел, встал рядом на колени. Славка нашарил его руку, сжал и вдруг улыбнулся:

— Закройте глаза.

Белое кипение воздуха на миг возникло там, где только что двое подростков стояли на коленях возле лежащего третьего.

Комната опустела.

Раннее утро. Улица Речкалова, 67.

Меньше всего Ленка ожидала, что во дворе их дома будет столько людей. Едва рассвело, а впечатление было такое, что тут ночевала неслабая туристическая группа. На ступеньках крыльца в обнимку сидели Серега и опухшая от слез Олька. Катюха, похожая на замерзшую птичку, устроилась на ступеньках приставной лестницы. Три быстрых и четких парня и одна девчонка в одинаковых позах, негромко переговариваясь, стояли возле забора, держа пряма на виду серебряное оружие — мечи и арбалеты.

Именно эти четверо первыми встрепенулись, когда Ленка, Витька и Славка возникли на дорожке — в абсолютно той же позе, в которой покинули мир, где нашел свой заслуженный конец Маардай.

Ленка очень плохо помнила, что происходило вокруг нее. Они все как-то оказались в зале, и Славку уложили на диван. Он был страшный, непонятно — живой или нет, да и как понять это по человеку, который не дышит?!

Рыжий, как огонь, лохматый парень встал около дивана, нагнулся. Девчонка — невысокая, стройненькая — держалась руками за плечи и покачивалась, шепча: «Ойдуракойдуракойдурак…» Серега тихо спросил:

— Гжесь,что там с ним?

Рыжий — это и был Гжегож — выпрямился, скользнул равнодушным взглядом по Ленке и сказал:

— Активность 20% и падает, — потом покачал головой. Ленка стояла около дивана, глядя бешеными глазами.

— Уйдите все, — яростно сказала она. Больше ничего не добавила, но все — и люди, и нежити — молча и быстро покинули комнату. Только Катька попробовала задержаться, но Витька мягко и решительно проводил ее, закрыл за ней дверь и вернулся к дивану.

— Славик, Славик! — голосом, полным ужаса позвала Ленка.

Охотник не пошевелился. Он лежал на диване так, как его положили туда — в рост, разбросав ноги и свесив до пола правую руку, из которой еле удалось взять рукоять меча, в обгорелой куртке и джинсах, в полопавшихся от жара кроссовках, с почерневшим лицом, оскалив белые, ровные зубы.

— Он еще… есть? — отчаянно спросила Ленка. Витька покачал головой:

— Я не знаю, Лен.

Ленка поняла, что вопрос ее в самом деле не имеет смысла. Она не поймет, когда Славка уйдет, оставит ее навсегда. Как определить уход того, у кого не бьется сердце, нет дыхания и реакции на свет — ничего человеческого?!

Кто, если подумать, и жив-то не был.

— НЕТ! — Ленка сама испугалась этого крика. — Нет! Не хочу! Не отдам! Не отдам! Уходи! Убирайся, сука! Не смей!

Она и сама не понимала, почему и кому так кричит. Просто — кричала и прижала к лицу холодную руку, пахнущую, как новое сиденье в машине — синтетикой и мертвой кожей, а еще — гарью, и чем-то совсем чужим.

— Славка! Не умирай! Пожалуйста! — Ленка закричала так, что Витька вздрогнул испуганно — ему показалось, что сестра сошла с ума, что она сейчас умрет около этого дивана, на котором лежит его, Витьки, дважды мертвый друг.

А Ленка стояла на коленях, не выпуская холодной руки — с надеждой, глупой надеждой не на чудо даже. На что-то, чему нет названия, чего не бывает…

...В сером тумане, где, покачиваясь, плыл Славка, его сознание продолжало холодно оценивать степень опасности для организма полученных повреждений. Боли и страха он не ощущал, но организм сигнализировал о повреждениях, делающих невозможным дальнейшее нормальное функционирование. «Как в «Терминаторе», — вспомнил он видео, которое смотрел несколько раз. — Поражен на 80%. Нет, — он прислушался к себе, — больше. Только думать и могу. Страшно.»

Слово было бледным, как зимнее солнце. Просто — слово. Много ли храбрости в поступках того, кто не знает страха? Отвага — преодолеть страх. Если нечего побороть — чем хвастаться? Люди знают настоящий страх и борются с ним. Как Ленка.

«Ленка, Ленка, Ленка…» — повторил он. И внезапно ощутил СТРАХ. НАСТОЯЩИЙ СТРАХ.