Я + Он

— Жарко? — Подходит ко мне, садится рядом и касается рукой лица. Я в этот момент начинаю кашлять, чувствуя, что вот-вот выплюну легкие.

— Наверняка ты заболела после купания в волнах… Все-таки вода ледяная… Да и сейчас на улице холодно, а тебе здесь жарко. Сейчас принесу термометр и чай.

Выходит из каюты, постоянно трепля волосы рукой. Сегодня Макс одет в рубашку в клетку красного цвета и джинсовые шорты до колен. Меня удивляет его напуганный взгляд, опека и вообще поведение. Решил, что если будет носить мне чай, то я не буду на него сердиться? Как бы не так! Единственное моё желание — вернуться к родителям.

Проходит минут десять. Макс заходит снова с подносом: чай и обжаренный в яйце хлеб. Ставит на кровать и садится рядом. Протягивает термометр и внимательно разглядывает моё лицо, будто его выражение может дать ответ на какой-то его вопрос.

— Измерь температуру, Софи.

— И что будет, если она высокая? — дерзко спрашиваю.

— Дам тебе какие-то лекарства.

— А они у тебя здесь есть? — язвительно. — Если есть, то для чего? Ты же собирался пойти на морское дно вместе с яхтой, потому что у тебя очень сложные отношения со Вселенной!!!

— Есть, какая тебе разница для чего?! Измеряй, давай, а потом пей чай! Я не слуга, чтобы бегать за тобой. — резко отвечает.

— Но твоя вина в том, что я простудилась!

Засовываю термометр под мышку, ждем минуту и ​​когда начинает пищать удивленно смотрю на градусы:

— 39.7 — звучит как вердикт.

— Высокая. Принесу ибуфен. Пей чай!

— Да, и еще можно антибиотик. Вдруг у меня не простуда, а бронхит. — Говорю в спину.

— Что-то я не слышал, чтобы ты сильно кашляла… — бросает саркастически и выходит из каюты.

Чай выпиваю, а жареные гренки оставляю. Почему-то совсем нет аппетита. От горячей воды становится еще хуже, кажется, что тело пышет огнем. Горло сжимает, хочу откашляться, но не могу. Сползаю на подушку и укрывшись одеялом закрываю глаза, чувствуя, как в голове набатом стучит, пульсирует в висках и вообще просто все болит.

— Ибуфен. — Даже не замечаю, когда Макс садится рядом и протягивает мне таблетки. Глотаю и запиваю водой, и отвернувшись, впадаю в забытье, потому что назвать это сном трудно.

Глава 11

Мне снится странный сон. Я дома, на нашей кухне. Мы с родителями ужинаем и обсуждаем будущую поездку в Киев, где я буду учиться. На душе от этого семейного уюта и постоянных споров мамы и папы так тепло и уютно, что не сдерживаю слез.

— София, почему ты плачешь? — Мама замечает слезы. Кладет руку на мою и смотрит в глаза.

— Не знаю. Я так соскучилась, ма… Но не могу выбраться…

— Откуда, дорогая? — Вставляет папа.

— Оттуда. — Пальцем показываю на картину, копию Айвазовского, где изображено море.

— Просто борись, Софи. Ты же сильная девочка. А мы с папой найдем тебя, обещаем!

На этом я просыпаюсь в слезах. Тело трясет как в припадке, окутывает странным морозом, хотя его здесь точно не может быть. Откидываю одеяло и встаю на ноги. В глазах темнеет, голова идет кругом. Яхту именно в этот момент бросает в сторону и я падаю на пол, став на четвереньки.

— Боже… — выдыхаю.

Ползу в туалет, пытаясь сдержать рвоту, которая вдруг начинает рваться наружу. Едва успеваю. Голова склоняется над белым другом человечества и с меня вырывается желчь.

Высвободив желудок, сажусь, опираясь на стену. Горло начинает разрывать от кашля, сплевываю кровью. С секунду смотрю на нее, недоумевая, почему вообще ею кашляю. По щекам начинают катиться слезы от жалости к себе, к своему положению и вообще ко всему вокруг. Такое ощущение будто Вселенная вдруг решил дать пня под зад и посмотреть, как я буду выкручиваться. А если учитывать, что в моей жизни всегда все шло гладко, даже если не идеально, то можно спокойно признать, что я где-то сильно напортачила.

Едва встав на ноги, шатаясь иду к кровати, которая принимает моё ослабевшее тело в свои мягкие объятия. Одеяло, как и летнее теплое белое облачко обнимает и я снова засыпаю.

А потом время течет так быстро и одновременно медленно, что даже не понимаю, что происходит. Меня постоянно трясет, тошнит, все тело болит, а кости ломает. И болят они так по-настоящему, словно все это — реальность. Частично помню, как приходит Макс и пихает в рот таблетки, сначала одни, потом другие. Все это время я не сплю, но одновременно как бы нахожусь во сне, где все сюрреалистическое. Где я есть и меня нет.