Я, они и тьма

Обостренное чувство справедливости и мерзость характера не позволяли мне вот так взять и отступить после того, как компания, в которой я отработала верой и правдой пять лет, решила меня подставить. Главбух – уязвимая должность, но я вовремя заметила, что дело пахнет керосином. А когда нарыла достаточно, поразилась гнусности человеческой души. Если бы я не была дотошной и придирчивой дамочкой, которой везде чуется подвох, то мне мог светить уголовный срок. И как красиво сделали!

В общем, начальство решило прикрыть свою задницу, а крайней сделали меня. Почему? А кто ж их, сволочей, разберет? Но я, получив немного времени про запас, решилась на ответный удар. Дело чести – довести все конца. Не рой другому яму, как грица…

Я выжидала и ударила, да так, что звон пошел во все инстанции. Бухгалтера нельзя обижать, особенно если он знает всю темную кухню конторы. Я сработала на опережение.

Полетели головы.

Я по документам все еще числилась сотрудником, но обезопасила себя, насколько это было возможно. Совершила пару подлогов, получила пару нужных подписей…

Остался последний шаг – посадить генерального нашей компании. В идеале – на тот же срок, который он прочил мне. Все было готово, осталось выстрелить.

Я не боялась. Всегда жила по принципу «делай что должно – и будь что будет». Танька, конечно, переживает, но на то она и подруга, чтобы переживать. Лучшая, между прочим, боевая.

– Вот надо было тебе в самое кодло залезть, да? – со вздохом сказала она.

– Сама знаешь – надо.

– Может, хоть у меня поживешь, пока все не утихнет?

– Я подумаю.

Но это я сказала только для того, чтобы ее успокоить. Никуда уезжать или прятаться не хотелось. Демонстрировать врагу лопатки я не собиралась. Даже когда меня в первый и последний раз ударил бывший муж, я не стала рыдать и униженно молить о прекращении побоев. Я ухмыльнулась, стерев кровь из разбитой губы, посмотрела ему в глаза и сказала… Хм… Много проникновенных слов, от которых он побледнел, совсем впал в ничтожество и свалил из моей жизни, стараясь не отсвечивать.

А надо было тоже посадить…

Мысли потекли совсем в другом направлении, и я себя одернула. Давно все закончилось, чего ворошить старье, которое, к тому же, давно покрылось налетом тухлой плесени.

– Может, сразу поехали ко мне? А за вещами я сама съезжу? Мало ли что?

Она смотрела на меня испуганными глазами, и я не понимала, с чего это моя Танька так разнервничалась.

– Чувствую, что случится что-то плохое, – совсем тихо сказала она, размазывая ложечкой жутковатый после таких манипуляций десерт.

А вот это уже серьезно. «Чуйка» Таньки никогда еще не давала осечек. Это она тактично предупреждала меня, чтобы я не выходила за своего будущего муженька; это она ни с того ни с сего сорвалась в деревню ко мне, не зная, что я лежу с температурой под сорок в пустом деревенском доме; это она однажды кинулась на дорогу и замахала руками, как сумасшедшая, останавливая нервно гудящий поток машин, чтобы секундой позже по освободившемуся коридору промчался испуганный мальчишка на велосипеде с отказавшими тормозами.

Я могу припомнить с десятка два таких «это она», поэтому сомневаться не приходилась. Мою жопку ждут неприятности.

– Хорошо. Только я съезжу за вещами сама. Без тебя.

Не хватало еще ее подставлять – мало ли что.

Танька неохотно кивнула. Ее тревожность передалась и мне. Мы наскоро распрощались, и я пообещала приехать к сразу же, как соберу свой шмот. Она стребовала с меня чуть ли не клятву быть острожной, и я пообещала. Вот только обещание свое выполнить мне не удалось.

***

Волшебный пушистый снежок падал на сугробы, делая их совсем уж грандиозными. Снежная зима выдалась… В наступившей тишине я чутко прислушивалась к звукам из своего подъезда, кралась, как мышь, по лестничной клетке. Но вроде бы все в порядке… Никого.

В квартире наскоро покидала в чемодан свое тряпье, сгребла косметику, полезла в сейф за документами, шаря наощупь рукой… Похолодела. Бумаг не было. Пустые полки сейфа издевательски поблескивали серым металлом. Кровь бросилась к лицу, а руки, наоборот, заледенели. Я замерла, прислушиваясь к звукам: нет ли чужого дыхания, не скрипит ли дверь в ванную. Медленно встала, бесшумно, не дыша, вышла из своей спальни и рванула к входной двери, каждую секунду ожидая, что на плечо опустится чужая рука.

Я была уже близко – схватить ключи от машины, валяющиеся на тумбе у входа, дернуть вниз защелку, распахнуть двери и бежать, бежать! Получилось! Я проскочила лестничные пролеты один за одним, не ощущая, как ледяные ступени холодят стопы в одних носках. Пикнула подъездная дверь. Я трясущимися руками щелкнула замок, залезла в безопасное нутро машины, завела двигатель. Уткнулась носом в руль, стараясь взять себя в руки. В таком состоянии даже выезд со двора может быть опасным.

Стальная пружина в груди начала уже было разжиматься, только вот привычка не блокировать двери…