Я, опять я и еще раз я

— Научные достижения, блага и возможности, предоставляемые развитием медицины, были для него важнее закона. Нередко так оно и есть. И на каком-то этапе он мог поверить, что он и сам выше закона. Он не был жесток или склонен к насилию, но у него было огромное самомнение.

— Если он был инициатором или участником проекта «подготовки», как вы это называете, девушек к превращению в… ну, скажем так, в идеальных женщин, его сын был бы в курсе?

— Без сомнения. Их связывала искренняя и глубокая любовь друг к другу. Сын гордился отцом, а отец сыном.

— Учреждение того рода, что вы описали, долгосрочные, как видно из данных, процедуры, оборудование, охрана… все это требует огромных расходов.

— Да, конечно.

Ева подалась вперед всем телом.

— Он согласился бы встретиться с… ну, давайте назовем ее выпускницей этого проекта? Для него она была лишь номером в списке, объектом наблюдения, но он все-таки работал с ней в течение ряда лет, следил за ее успехами. Если бы она связалась с ним через какое-то время после своего размещения, он встретился бы с ней?

— Его профессиональный инстинкт подсказал бы ему, что нужно отказаться, но этому воспротивились бы и его эго, и просто любопытство. Медицина — это ежедневный риск. Я думаю, он пошел бы на этот риск ради того, чтобы полюбоваться на плоды своих трудов. Если она действительно была плодом его труда.

— Думаете, не была? Исходя из способа убийства, можно предположить с большой долей вероятности, что он знал ее, и она его знала. Она должна была подойти поближе, она именно этого хотела. Единственный удар, прямо в сердце. Не из злости, а ради точности, контроля над ним. Как он когда-то контролировал ее. Медицинский инструмент как орудие убийства, чистая и точная работа. Строго по науке. Как и у него.

— Да. — Мира закрыла глаза. — О боже, что же он наделал?

7

Ева перехватила Пибоди у ее стола в «загоне».

— Мы будем крутить это колесико. Мира составляет психологический портрет убитого. Это придаст веса нашим козырям. Попробуем добыть ордер на обыск.

— Я ничего подозрительного не обнаружила в их финансовых делах, — доложила Пибоди.

— Невестка, внуки?

— Все в порядке.

— Деньги где-то есть. Человек работает с таким размахом, наверняка у него где-то что-то припрятано. А сейчас едем в клинику, будем опрашивать персонал. Начнем с секретарши.

— А можно мне надеть ваше новое пальто?

— Ну, конечно, Пибоди.

Лицо Пибоди засияло, как солнце.

— Правда?

— Нет.

Взметнув кожаными полами, Ева направилась к выходу. Обиженная Пибоди поплелась за ней.

— Нечего было подогревать мои надежды.

— Если их не подогревать, как же я смогу их остужать? Где ж мне тогда словить мой маленький кайф?

Ева посторонилась, давая дорогу двум патрульным, которые волокли по коридору буйного пьяницу. Пьяница распевал во все горло непристойные куплеты.

— Мотив доносит, — заметила Ева.

— Приятный баритон, — откликнулась Пибоди. — А можно мне примерить пальто, когда вы его снимете?

— Ну, конечно, Пибоди.

— Вы опять подогреваете мои надежды, чтобы потом их остудить?

— Быстро соображаешь. Действуй дальше в том же духе и когда-нибудь сдашь на звание детектива второго класса. — Шагнув на эскалатор, Ева принюхалась. — Пахнет шоколадом. У тебя есть шоколад?

— Если б и был, вам бы не дала, — отрезала Пибоди.

Ева снова принюхалась, а потом проследила ароматный след глазами и засекла Надин Ферст на встречном эскалаторе. В этот день эфирная звезда Канала 75 собрала свои мелированные волосы в замысловатый узел, из которого торчали во все стороны отдельные прядки. На ней был канареечного цвета плащ поверх темно-синего костюма. А в руках она держала ярко-розовую кондитерскую коробку.

— Если ты тащишь очередную взятку в мой отдел, — прокричала Ева, — советую оставить что-нибудь для меня!

— Даллас? — Надин, расталкивая людей, протиснулась к перилам. — Черт побери! Погоди. Подожди меня внизу. О, мой бог, пальто! Дождись меня. Мне нужно пять минут.

— Я ухожу. Позже.

— Нет-нет. — Когда они поравнялись, Надин встряхнула коробку. — Шоколадные пирожные! Обливные, с тройной шоколадной начинкой.

— Вот дрянь, — вздохнула Ева. — Пять минут!

— Надо было вырвать коробку у нее из рук и показать ей нос. Удивляюсь, как вы до этого не додумались, — съязвила Пибоди.

— Додумалась, но отвергла. Слишком много свидетелей.

К тому же Ева решила, что сможет использовать Надин. Ей не помешала бы любая помощь. Как не помешало бы и шоколадное пирожное с тройной начинкой.

Туфли Надин были того же цвета, что и плащ, причем и носки, и каблуки были настолько остры, что могли считаться холодным оружием. Но каким-то чудом она умудрялась передвигаться в них так же стремительно, как и Пибоди в своих удобных кроссовках.

— Покажи пирожные, — без предисловий начала Ева. Надин послушно подняла крышку коробки. Ева кратко кивнула — Хорошая взятка. Говорить будем на ходу.

— Пальто, — простонала Надин в молитвенном экстазе. — Это нечто запредельное!

— От дождя спасает. — Ева дернула плечом, обтянутым черной кожей, когда Надин провела по нему ладонью. — Нечего его гладить.