Я орк – 2

После праздников, опять же согласно традиции, орки начали собирать и набирать, взамен ушедших, воинов в отряды и сотни. В этот же день и нарисовались командиры наемников, что хотели нанять орков в свои ряды. Вместе с ними гордо вышагивали имперские вербовщики. Все созывали и заманивали, как совсем молодых и наивных, так и битых жизнью степных волков. Со всех сторон слышались посулы, одни восхваляли богатую добычу, а иные высокое содержание. Единственные, кто ничего не обещал, а лишь снисходительно стояли и смотрели, это имперские вербовщики. У них уже всё было решено и заполнено. Количество вакансий давно передано старейшинам и вождям каланов, а те уже сами решали, сколько молодых и сколько ветеранов пойдет от того или иного клана или рода.

Ну а я, можно сказать, уже имел заявку на формирование своей сотни со стабильным окладом. Перечитав контракт сотый раз, я всё силился понять сколько мне орков можно нанять. По условию контракта я сам формирую свою сотню, одеваю, обуваю и добываю верховых животных для моих бойцов. Взамен мне казна платит по три золотых за каждого орка. Вроде всё ясно и понятно но, чёрт побери, сколько орков мне набирать? Вы скажете ответ очевидный сотню. Ага, но во время учений на которых я участвовал, мне приходилось командовать как сотней, состоящий из пятидесяти всадников, и сотней, состоящей из более чем двухсот всадников. Да, что говорить, батя рассказывал, когда он служил был страшный недобор и роты и батальоны были укомплектованы лишь наполовину, так сказать эхо войны. Во время великой отечественной, женщины практически не беременели, так как почти всё мужское население было на фронте, и значит не рожали. Вот спустя, так скажем восемнадцать лет и аукнулось это в виде недобора. Но это там, на далёкой и навсегда потерянной для меня земле, а здесь совсем другая реальность со своей спецификой.

Когда я в очередной раз перечитывал контракт, одна из жён пристроилась рядом и как бы невзначай стала читать, да ещё вслух. Затем прижалась так нежно и ласково, проведя рукой по лицу, попросила о сущей безделице, оставить шесть десятков мест для её родственников. Прежде чем я успел открыть рот, уже оказался окружён женской красотой и все просили места для своих родственников. Я конечно, возмутился такой постановкой вопроса и заявил, что в свою сотню буду набирать лишь тех, кто меня устроит. Меня тут же стали заверять, что они абы за кого не попросят, а лишь за лучших из лучших. Попробовал отбиться от их натиска и немного разрушить их спаянный коллектив, заявив, что в сумме получается далеко за двести. Вы думаете это кого-то остановило? Нет, как оказалось это не они блондинки, не умеющие считать, это я блондин. В местной сотне может быть бойцов, внимание: от шестидесяти и до четырехсот, а в полутысяче: от трехсот и до восьмисот. Это что, иной раз сотня может быть более многочисленнее, чем полутысяча?

Чёрт побери, я не завидую местным генералам, это надо помнить в какой из сотен, тысяч и полутысяч сколько действительно есть бойцов. А самое поразительное, что в пехоте такая же фигня. Хотя, чего ещё можно ожидать от баронов да мелких князей, у одного в мошне дофига а у другого нифига. Единственно где вроде добились единообразия и примерно стандартной численности, это в имперских легионах. Хотя будем честны, там та же фигня, но в меньших масштабах.

Как итог, я брал всех желающих, кто приходил со своим снаряжением и варгом. Мои варги из обоза выступали в качестве заводных. Знаете, в бою часто убивают врагов, а так под рукой всегда есть заводной, то есть сменный. Я их конечно выдавать буду не безвозмездно, в случае нужды, так скажем, в кредит. Такая практика была распространена во многих сотнях и это, так сказать, давало статус богатой, а значит успешной сотни. Впрочем, многие приходили записываться и с порога заявляли, что доспех есть и честно описывали его качество и наличие варга и заводных, а иной раз и пару заводных. Про псов даже не принято было спрашивать, они были по определению. Ни одно становище, что кочует по степи, не обходилось без них. Знаете, степные волки, тигры и другие хищные твари, сделали собак неотъемлемым атрибутом любого рода.