Я - осень, а ты май (СИ)

Я понимаю, о чем она. Кира — умна, мила, без зашоренности во взглядах, и плюсом — неплоха в постели. Еще отлично знает мой тяжелый характер — и понимает, как с ним справиться.

Ну и плюс моя когда-то влюбленность в нее позволяет ей делать вывод, что мы друг другу можем быть взаимны.

Но…

Но все-таки она не Настя с ее неподвластными реакциями, и отсутствующему инстинкту самосохранения. Не Настя, да. И этим все сказано.

— Спорить не буду. Но я уже сказал свою позицию — между нами все. Только рабочее и приятельское общение. Ок?

— Без проблем, — весело откликается женщина, и мы завершаем разговор.

Хорошо, все же, что среди моих бывших почти все адекватные. И также почти со всеми я сумел сохранить нормальные отношения. Даже несмотря на то, что некоторых, по их же словам, ой как обидел…

Я возвращаюсь за стол, снова обнимаю уже одну Настю, так как Маруся улетела играть на площадку. Замираю над темной макушкой, вдыхая уже по-настоящему морозный воздух, и вместе с ним — ее естественный сладковатый запах, заставляющий мои легкие работать глубже, а глаза инстинктивно прикрываться.

Не люблю осень.

Но, как бы это ни было странно — моей совершенно осенней девушке удаётся вплетать своим присутствием в эту сырость май…

Глава 21

Настена

Пока я помогаю убирать со стола, и мы вдвоем с мамой Максима носим тарелки с улицы в дом, на кухне меня задерживают. Не так, чтоб мы отвлеклись и заболтались — а именно хватают за локоть, придерживая у выхода.

— Настен, — Евгения Евгеньевна смотрит на меня по-доброму, но я вижу в уголках глаз беспокойство, и сама начинаю слегка нервничать, — не подумай ничего плохого. Я рада за вас с Максимом — честно сказать, я еще вчера заметила, как мой сын смотрит на тебя.

— С желанием откусить что-то? — ляпаю, и тут же испуганно прижимаю ладони к губам, понимая, кому и что говорю.

Но женщина на удивление лишь смеется, запрокидывая голову точь-в-точь как Макс, когда искренне радуется, и гладит меня по плечу.

— Точно подмечено, девочка! Но в том-то и дело, что у Максима всего две реакции на посторонних людей — раздражение и безразличие. А вот если кто-то вызывает в нем тот коктейль, что ты — тут уж повод задуматься. Но вообще я хотела поговорить о другом.

Она чуть-чуть выглядывает из кухни, проверяя, не идет ли кто. Затем прикрывает дверь, и усаживает меня за стол, сама садясь напротив.

— Ты мне нравишься, — говорит она так, словно боится, что следующие слова заставят меня в этом усомниться, — и твоя малышка ну просто маленькая куколка. Я буду рада видеться с вами чаще, и, пожалуйста, заходи ко мне в гости и без Максима. Даже если между вами что-то пойдет не так — мне не хочется, чтобы мы с тобой перестали общаться…

— А что должно пойти «не так»?

Женщина чуть виновато отводит взгляд, затем убирает со лба темную прядку, и ее рука ложится поверх моей.

— Я очень надеюсь, что ничего. Но также я знаю своего сына — с ним сложно. Порой, даже тяжело, и вот совсем не виню тех девушек, кто не справился, и не захотел пытаться. Прошу, не думай что я тебя отговариваю, но послушай совет знающей женщины — не рви сгоряча, и проговаривай про себя все его слова по нескольку раз. Он крайне редко болтает бездумно — а еще живет, не обращая внимания на некоторые эмоции. Ты позже поймешь, о чем я говорю, девочка. Просто мне хочется, чтоб ты знала — я буду рада дружить и общаться с тобой при любом раскладе.

Я слегка растерянно улыбаюсь, заверяя Евгению Евгеньевну, что сама с радостью продолжу общение. Немного не понятно, что имеет в виду женщина — все-таки для нее мы с Максимом только начали встречаться. И совершенно точно не ясно, зачем она настраивает меня сразу на плохое. Действительно, заботливо предупреждает?

Или тут есть что-то еще?

— У нас что, теперь гостей не выпускают, пока они всю посуду не перемоют? — недовольно распахивает дверь Максим, и еще больше хмурится, увидев нас с мамой за столом, — хм. Что происходит?

— Просто болтаем, — тут же встает Евгения, и начинает рыться у себя в шкафчике, — сейчас, Настен, пару секунд — хочу положить Марусе с собой торт в контейнер…

Спустя еще полчаса я стою у выхода, испытывая плотное чувство дежа-вю от происходящего. Снова вся семья Аллаевых вышла нас проводить, с той лишь разницей, что Маруся теперь полусонная повисла на руках у Максима — и я вообще не поняла, как так получилась.

— Я ворота оставляю открытыми, или ты как вчера — до утра? — ничуть не смущаясь, подкалывает Максима сестрица, и я готова сгореть от ее довольного взгляда в нашу сторону.

Максим тяжело вздыхает, мимолетно поглядывая на свои окна — а затем машет ладонью.

— Закрывай. Если уж начал развивать остеохондроз — нельзя бросать все на полпути.

Пока мама с Ириной удивленно хлопают глазами, Максим разворачивает меня за плечи — и ведет к домику напротив, кажущимся темным и маленьким в сравнении с их почти особняком с горящей территорией.

— Что, все настолько плохо? — с тревогой интересуюсь у мужчины, отпирая перед ним двери.

— Ну, как тебе сказать. Я всерьез раздумываю купить тебе нормальную кровать в спальню…