Я остаюсь

Потом долго стоял в ледяном душе, приходя в себя. Оказавшись дома, я сдулся, как воздушный шарик, сил не осталось совсем. Потом страдальчески кривясь, разбитые губы давали о себе знать, ел, пил коньяк и рассказывал. Девочки плакали. Мы так и не заснули до утра. Говорили, успокаивали друг друга. Я вылакал бутылку коньяка и ни капельки не опьянел, просто как бы одеревенел и отупел. Все это в комплексе помогло, я пришел в порядок. А когда первые лучики света проникли через щелки в наш ангар, решительно вышел на улицу.

28 марта, вторник, раннее утро. Лос-Анджелес. Хоторн

– Где Питер? – первым задал мне вопрос Джек. Агрессивно задал. Это были его первые слова, когда он меня увидел.

– Он умер. И умер Джонни, – коротко ответил я. – Разбился вертолет.

– Как?.. Я же тебе доверил…

– Кого ты мне доверил, Джек? Питера? – перебил я его. – Да, ты мне его доверил. И я его оберегал, как мог. Его не съели. Его не убили бандиты. Он погиб в авиакатастрофе. В чем моя вина?

– Ты это затеял! – От злости у Джека исказилось лицо.

– Да! Я это затеял. И вина за его смерть на мне. И я перед собой за это отвечу. Но давай вспомним, почему ты послал его.

– Тебе помочь, так мне велел Господь! – выкрикнул Джек.

– Только ради этого? Насколько я помню, сделка была взаимовыгодной. Ты в результате получал вертолет, и не надо рассказывать о Боге. Ты и я прекрасно понимали, чем все может закончиться. В чем я не прав? – стараясь быть спокойным, сказал я.

И не стал напоминать ему, кто их спас, хотя это мое действие выглядело не меньшей глупостью, чем поездка за Анжеликой. Мужик явно переигрывает. Его план рушится. Какой план? Не знаю, но план у него явно был. Именно в такие моменты люди проявляются во всех своих истинных качествах…

– Ты… Ты… – Джек махнул рукой и замолчал. Его люди молча стояли за ним. У некоторых было оружие в руках, но ни один человек не направлял его в мою сторону. Кореянки стояли отдельно и, обнявшись, плакали. К ним подошли Эсси и Хатори и отвели в сторону.

– Что я, Джек? Ты меня можешь в чем-то упрекнуть? Тогда скажи это.

– Нет, Алекс. Я не буду тебя упрекать. Ты виноват не передо мной, я все помню… Мы тебе были обязаны, и ты взял свою плату за это. Пускай будет так, – Джек взял себя в руки. Говорил спокойно, мрачным голосом.

Я промолчал, хотя всего прямо разрывала злость. Долбаные американцы! Все покупается, даже добрые дела. Вывернул же, урод, все на свой манер. Ну никак я не привыкну к этому и не привыкну никогда. Хорошие же люди, но большинство пропитано насквозь своей гипертрофированной практичностью и коммерческой жилкой. Млять… ненавижу.

– Мы сегодня уезжаем, – продолжил Джек. – Пада, Сун и Соль едут с нами. Это их решение. Отдай им их долю вещей.

Я посмотрел в сторону кореянок. Девочки кивнули.

– Хорошо.

– Тебе я тоже предлагаю…

Я молча, подняв руку, прервал его.

– Но…

– Я все сказал. Я отдаю девочкам две машины «Форд» и «Додж», автобус. Заправлю под завязку. С добром и оружием тоже разберусь. С ними разберусь, но не с тобой. И не дай бог, я узнаю, что ты поступил с ними плохо. Собирайтесь… – я развернулся и пошел к своим девушкам.

– Ты не прав… – сказал мне в спину Джек.

Я просто промолчал. Думаю, я все сказал.

28 марта, вторник, обед. Лос-Анджелес. Хоторн

– Мы немного позже приедем, проведаем вас, – на прощание сказал я кореянкам. Мы присели на дорожку с ними у нас в комнатушке.

Все уже собрались и загрузили вещи. Я выделил девочкам долю оружия и патронов. Эсси еще вчера разобралась с вещами по своему разумению, и все остались довольными. Теперь девочки приедут в общину даже богатыми по нынешним меркам, правда, не знаю, как с этим обстоят дела у верующих. Скорее всего, понятие личного богатства отсутствует напрочь. Наверное, так даже и правильно. Наверное, утверждать не берусь. Но корректировку с оружием и патронами сделал, девочкам в бой ходить не придется. С ними уезжало почти все гражданское оружие, то есть самозарядное. Почти все помповые дробовики и несколько болтовых винтовок. Патронами я их снабдил тоже в достаточном количестве. Не жлобился, у нас всего оставалось в достаточном количестве, да и непорядочно это было бы с моей стороны. Хотя бы в память о Джонни.

– Алекс, Эсси… – Сун размазывала слезы по лицу. – Мы вам очень благодарны… не обижайтесь, что мы едем… так будет лучше для нас. Да и вы скоро уедете.

– Перестаньте, – Эсси тоже расплакалась. – Все нормально.

Хатори внешне была невозмутима, но тоже украдкой смахивала слезинки. Делала вид, что ей попала соринка в глаз. Ну да, самурайская невозмутимость не очень срабатывает, самому не очень весело.

– Ладно. Пора.