Я останусь, если хочешь

…Он купил в Харькове красивый шарф и в два часа уже был в Яруге. Подвыпившая мама Рая сидела, пригорюнившись, на крыльце. Она пустила его в дом, но назвать это домом уже было нельзя – все пропитано вонью сивухи, сдобренной острым запахом мышиного помета и приторно-теплой вонью немытых тел. На окне вместо гардины рваная тряпка, кровать завалена лохмотьями, рядом с кроватью стол с остатками еды. Мама пожаловалась, что все ее бросили, и спросила, есть ли у него деньги. Валерка, пришибленный неожиданным поворотом событий – он-то думал, что мама будет обнимать его и плакать от счастья, – вынул из кармана все наличные. Тут кровать скрипнула и из-под лохмотьев высунулась патлатая и бородатая мужская голова. Некоторое время она пялилась на купюры, и вдруг, как кобра, из лохмотьев вынырнула рука, схватила купюры и снова спряталась. Выкрикивая ругательства, мама Рая бросилась на бородача. Пока она раскапывала собутыльника, Валерка пришел в себя. Он оттащил маму Раю в сторону и с криком «Отдай!» ударил лежащего бородача кулаком в челюсть. Мама Рая вцепилась Валерке в волосы. Пока он отрывал ее от себя вместе с пучком волос, собутыльник спрыгнул с кровати и был таков в одном нижнем белье. Валерка побежал за ним и у самой двери растянулся на чем-то жирном. От боли в лодыжке он закричал, из глаз брызнули слезы. Слезы обиды. Мама Рая переступила через него и ушла, не закрыв дверь и не оборачиваясь.

– Прости, что тогда ничего тебе не рассказал. Я не мог, мне было очень больно. – Валерка горько усмехнулся. – Только сейчас могу. Помнишь, мы думали, что можем убежать от детства? – Он мотнул головой. – Нет, не можем, оно всегда будет нас преследовать. – Затем прижал руки к груди и закачался из стороны в сторону, давясь рыданиями.

Его рыжие волосы, освещенные пробивающимися сквозь кроны деревьев лучами заходящего солнца, колыхались в такт движениям. Надя обхватила его голову руками и прижала к себе. Валерка судорожно вдохнул, по его телу пробежала дрожь – вцепившись в плечи Нади, он плакал навзрыд, а она шептала: «Все хорошо, я с тобой, я всегда буду с тобой» – и гладила его голову, плечи…

Он уснул на боку, прижавшись к Наде спиной. Так он любил спать с мамой Раей. Надя крепко обняла его и боялась уснуть. Боялась, что объятия ослабнут и он перестанет чувствовать себя защищенным от детства. Хотя бы на несколько минут…

Трамвай со скрежетом поворачивает на улицу Академика Павлова и, весело раскачиваясь, мчится по прямой, осторожно тормозя перед остановками. Станция метро «Студенческая», «Академика Павлова», базар «Барабашово», снова дома, уже одноэтажные, и у Нади такое чувство, будто она живет, как все люди за окном, а не существует в треугольнике дом – колледж – магазин. В треугольнике опостылевшем, но привычном.

Позвякивая, вагоны выскакивают на Московский проспект, мчатся вдоль «семиэтажки» и тормозят напротив второго роддома. Пассажиры привстают, высовываются в окна, чертыхаются, в нетерпении стучат кулаками по дверям-гармошкам. Двери разъезжаются, а громкоговоритель сообщает писклявым женским голосом: «Дальше трамвай не пойдет», – и народ топает к метро.

Времени полно, думает Надя, неспешно переходя дорогу, и уже одной ногой ступает на тротуар, как вдруг слышит:

– Девушка, подождите!

Она оборачивается. Возле черной машины стоит невысокий стройный шатен в белой рубашке с коротким рукавом и темно-красном галстуке и машет ей рукой.

– Пожалуйста, девушка!

– Вы меня зовете? – Надя делает ударение на слове «меня» и оглядывается – наверняка рядом есть еще какая-нибудь девушка.

Но ей не хочется, чтобы это было так. Конечно, Надя не уродина, но и не из тех женщин, к которым цепляются мужчины, – в ней нет изюминки, как сказала Ирина. Еще она сказала, что все блондинки глупые, поэтому Наде лучше покраситься в темный цвет. Про изюм и про блондинок, конечно, интересно, но одна сотрудница, шатенка «с изюминкой», все время жалуется, что мужики ей проходу не дают. То к ней пристал разведенный сосед с серьгой в ухе, с помятым лицом и в пиджаке с чужого плеча. После вопроса «Как делишки?» он решил произвести на нее впечатление, рассказав о своем опыте сверхуспешного дилера, – мол, он вот с ней сейчас разговаривает, а на него работают люди и деньги. Через три минуты он уже агитировал ее в сеть по распространению биодобавки под названием «коралловый кальций» – распахнул пиджак и пальцем в лейбл тычет, мол, смотри, от «Армани», я на него всего за два дня заработал. Шатенка прищурилась:

– Пиджак из секонда, цена ему гривен пятьдесят. Я в день больше зарабатываю.

И пошла своей дорогой.