Я останусь

А Игорь не сводит с нее глаз и подмечает все новые детали: на правом запястье черные птички, а на левой руке цветет черная роза, расписав кожу от плеча до локтя; на тонких пальцах нет колец, а на шее – красный след от цепочки. Игорь задумчиво выходит из спальни. Он не помнит цепочки на Марусе. Да он вообще ничего не помнит, кроме злости. В ванной перетряхивает ее одежду. Что-то звякает о кафель. Приседает на корточки, а потом и вовсе садится на пол, затылком прислонившись к дверному косяку.

Серебряная цепочка хитрого плетения порвана аккурат в замочке. Им порвана, когда он стягивал с нее шмотки. А на широкой ладони  поблескивает серебряная кошка и золотой ободок кольца с голубоватым камнем. Игорь сжимает цепочку в кулаке, ощущая, как откатившая было боль возвращается, с упованием вгрызаясь туда, где по уверениям врачей билось его сердце.

Игорь никогда не считал себя трусом, но в тот мартовский вечер он боялся до дрожи в коленях. Стоял напротив ее дома и любовался вечерним Мюнхеном, чтобы хоть немного утихомирить разрывающее грудную клетку сердце. Множество огней пестрых витрин и загорающихся фонарей отражалось на мокром асфальте, серебряные нити дождя лениво опадали из черного бархатного неба и прохожие торопливо прятались под куполами зонтов. А он стоял под дождем, не сводя глаз с темных окон на третьем этаже. Он знал, что Маруся дома. Знал, что сегодня им никто не помешает. И глубоко вдохнув, на выдохе шагнул в подъезд, сжимая в кармане ключи. А на пороге его встретила перепуганная Маруся с битой в руке. Он увернулся в последний момент и тяжелый удар пришелся по стене, выбив кусок краски.

— Ты? — изумленное, а следом оглушительный грохот упавшей на пол биты.

— Тень отца Гамлета, — выдохнул он и шагнул к ней.

А в следующее мгновение она уже выворачивалась из его рук, лягалась и даже укусила его за плечо. Но Игорь лишь сильнее придавил ее к стене собственным телом и покрывал ее лицо короткими поцелуями. Она вертелась, но все время натыкалась, то на его плечо, то на грудь. Маруся дышала тяжело, а он целовал отчаянно, шепча ее имя. Не отпускал, подчинял и, убеждая самого себя, что она здесь, рядом, в его руках. Такая страстная, такая дикая и такая родная. Короткий удар сердца и она замерла, запрокинув голову, позволяя его губам коснуться бьющейся жилки на шее, лизнуть. Игорь поднял голову, заглянул в ее серые глаза, в которых бушевала такая буря эмоций, что Игорь даже опешил. Никогда он не видел столько ярости в этом прекрасном взгляде. Ярости, перемешанной со страстью. Он шумно выдохнул, коснулся пальцем ее щеки, очертил контуры ее приоткрытых губ, поймал короткий локон, выбившийся из-под пестрой банданы, закрутил.

И вдруг ощутил, как ее кулачки уперлись ему в грудь, норовя оттолкнуть. Да что же такое?

— Что ты здесь делаешь? — и от ее тона он невольно передернул плечами, столько в нем было арктического льда.