Я оставлю свет включенным

Развернувшись к министру спиной, Марк подошел к окну. За окном шумела жизнь, суетились тысячи людей, напоминавшие трудолюбивых муравьев. Им и дела не было до тех игр, в которые играли люди, сидящие высоко. Гораздо больше их беспокоили рядовые полицейские, инспекторы дорожного движения, безопасность собственного двора и спокойные поездки в метро.

Где-то там далеко была Глафира, которая, наверное, тоже зависела от людей, сидящих высоко. Но ей было плевать. И на него ей тоже было плевать. Она предпочла другого. Единственного, кто оказался Марку не по зубам. Можно было бы ударить по ней, доказать подделку документов, поднять дело о поджоге, но этим он только подтвердит свою ничтожность. Она и так считает его ничтожеством, она ничего про него не поняла.

– Чернов, я тебя слушаю, – окликнул его министр, вырывая из мира грез. Марк повернулся к нему:

– Я готов понести наказание. Зовите внутренний отдел.

– Это я еще успею. Ты слышал, о чем я тебе говорил?

– Простите.

Марк тряхнул головой, министр снова вернулся за стол и сел, положив руки перед собой и прикрыв веки:

– Нине, говорю, позвони и извинись. Уж не знаю, что ты там ей наговорил, деятель, но сохнет девчонка и страдает. Ты позвони, позвони, а внутренний отдел, он никуда не денется.

* * *

Переезд занял немного больше времени, чем рассчитывала Глафира. Дом нуждался в небольшом косметическом ремонте – слишком уж долго он стоял без хозяев. Она переоборудовала кабинет рядом с кухней в большую просторную комнату для Анны Ивановны и договорилась с врачом и медсестрой из «Особняка», что те будут приходить раз в неделю, чтобы контролировать ее состояние. Все основные заботы она взяла на себя.

Дети сами выбрали себе комнаты и никак не могли поверить, что теперь они будут жить в сказочной усадьбе. Целыми днями они играли в прятки и догонялки и с упоением исследовали катакомбы, вылезая в самых неожиданных местах и здорово мешая процессу ремонта.

Нотариус сдержал свое слово, но адвокат, чьи координаты он дал Глафире, спустя некоторое время отказался от работы, туманно пояснив, что «это не его область».

Она знала, что Марк приходил. И не один раз. Он всегда приходил ночью, словно дикий зверь, но она держала двери в дом крепко запертыми, а специально купленные плотные занавески на окнах – задернутыми. Марк был умен, понял все без слов. И однажды ночью оставил ей на пороге записку: «Тебе нечего бояться, Натали».

Немного позже она узнала из газет, которые выписывала Анна, что Марк Чернов стал самым молодым заместителем министра МВД в истории, а еще то, что он женился на дочери министра Нине. Внутри ничего не дрогнуло. Возможно, он забудет ее и успокоится.

Для своей спальни она выбрала комнату на втором этаже, выходящую окнами в парк. Это была единственная комната, свет из которой был виден в округе.

Когда ремонт был окончен и они торжественно въехали в усадьбу, Глафира, уложив детей спать, поднялась к себе. Занавески, уже по привычке, были плотно задернуты.

Она достала из шкафа две коробки. Из одной извлекла подсвечник, похожий на огромную керосиновую лампу, а из другой – внушительную долгоиграющую свечу с ароматом вишни и ванили. Установив свечу в подсвечник, она ее зажгла и водрузила на окно. Символ, глупость, женская прихоть, но в глубине души она надеялась, что этот свет однажды приведет хозяина домой.

В ту ночь она снова уснула после полуночи, но едва сознание стало проваливаться в спасительную черноту, как кто-то ее разбудил. Вначале пришло горькое осознание того, что сон нарушен. От этого захотелось закричать и заплакать одновременно, а затем пришел страх: кто-то стучался в окно. В окно на втором этаже!

Глафира вскочила с постели и бросилась к окну, в которое снова ударился небольшой камушек. Распахнула окно и уставилась вниз. На подъездной дорожке стоял Данила и готовился кинуть в окно очередной камень. Глафира едва сдержала крик радости.

– С ума сошел? – зашипела она. – Весь дом перебудишь!

– Хозяйка, кексы есть? – заскрипел Даня чужим голосом, и Глафира, не выдержав, засмеялась, сделала шаг от окна, а спустя несколько мгновений Даня спрыгнул с подоконника в ее комнату.

– Ты меня соблазняешь? – приподняв бровь, поинтересовался он, и Глафира вдруг поняла, что стоит перед ним в одной тонкой ночной рубашке. Она хотела было схватить шаль, но затем передумала. Плевать.

– Очень надо, – фыркнула она, с трудом сдерживая рвущийся наружу смех счастья.

– Собаку мою не угробила? – сурово поинтересовался Даня, обходя Глафиру и заваливаясь на ее постель.

– Какая наглость! – возмутилась та. – Между прочим, у тебя есть своя комната!

– А мне эта всегда больше нравилась. – Даня удобно расположился на кровати, вытянув ноги. Глафира, немного поколебавшись, подошла и присела рядом с ним.

– Как он тебя отпустил? – став серьезной, поинтересовалась она.

– А он меня и не ловил, – закрывая глаза, лениво ответил Даня.

– Как это? – не поняла она.