Я — Оззи

— О, не хочу доставлять вам хлопот, — говорит священник и поднимается с дивана. Вытирает лоб платочком. Затем его лицо приняло странный оттенок. Я точно знал, что сейчас будет. Видите ли, есть травку — это совсем не то, что её курить. Она действует на все тело, а не только на голову. И для передозировки достаточно совсем маленького кусочка.

— Надо же! — сказал викарий. — Кажется, я чувствую себя немного..

БУМ!

— Твою мать! Священник упал! — заорал я, бросаясь к нему проверить дышит ли он. Потом я вызверился на Телму:

— Чем ты думала?! — сказал я. — Он сейчас умрет! Я же просил тебя не трогать этот кекс. Слон бы скопытился, если бы сожрал столько афганского гашиша!

— Откуда я могла знать, что это заряженный кекс?

— Но я же тебе говорил!

— Нет. Ты не говорил.

— Как думаешь, для чего здесь нарисованы череп и кости?

— И как нам быть? — бледнея, спросила Телма.

— Мы должны вынести отсюда тело, другого выхода нет — говорю ей. — Ты бери его за ноги.

— Куда мы его понесем?

— Вернем туда, где он живет.

Итак, мы перетащили викария в его машину, положили на заднее сиденье, в бардачке нашелся адрес служителя культа, по которому и было доставлено бездыханное тело. Он был в отключке. В глубине души я был уверен, что он покойник, но поскольку я почти весь день пил, то мысли у меня путались. Я знал, если кто-то съест за один раз столько гашиша — будь то священник или кто другой — он может проститься с жизнью. Но я упорно убеждал себя, что парень просто проснется с похмелья и все будет в порядке.

Добравшись до его дома, я вынес викария из машины и усадил на ступеньки перед входной дверью. Был бы поумнее — уничтожил бы свои отпечатки в автомобиле, но меня все это так добило, и мне так хотелось верить в то, что с ним ничего не случится, поэтому подобная мысль даже в голову не пришла.

Целую ночь я пролежал с открытыми глазами в ожидании воя сирен. Если обследуют тело священника, наверняка, ко мне постучатся в первую очередь. Кто ещё в этом приходе мог бы дать ему смертельную дозу кекса с гашишем? Но в ту ночь сирен я не услышал. И днем — тоже.

Проходили дни и, по-прежнему, ничего.

От чувства вины я не находил себе места, черт возьми. И Телма тоже. Несмотря на это, я предпочитал не светиться возле прихода, чтобы не породить подозрений, а когда приходил в паб, то начинал задавать наводящие вопросы. «А кто в последнее время видел священника? — как бы невзначай спрашивал я. — Хороший парень этот викарий, да? Интересно, что скажет на воскресной проповеди». И тут кто-то заметил, что викарий, должно быть, приболел, «потому что он не появился в церкви, и его уже какое-то время никто не видел».

Это все, думал я. Я убил его. И подумывал, а не пойти ли сдаться в полицию. «Это был несчастный случай, Ваша Честь — готовил я свое обращение к судье. — Ужасное, роковое стечение обстоятельств». И так продолжалось, по меньшей мере, неделю.

А потом, как-то раз я вошёл в паб и увидел его. Он сидел в баре, одетый в свою рясу, и потягивал клюквенный сок.

Я чуть было не обнял и не расцеловал этого парня.

— Э… Здрасьте, викарий, — сказал я, испытывая облегчение, от которого у меня даже прояснилось в голове.

— А, мистер Осборн! — пожимает мне руку священник — Знаете, что самое интересное? Абсолютно не помню, как я тогда добрался домой. А на следующее утро у меня был такой ужасный грипп.

— Сочувствую, викарий.

— Да, да, противная вещь, этот грипп.

— Безусловно.

— У меня никогда не было ничего подобного.

— Ну, я рад, что вам уже луч…

— Три дня меня мучили галлюцинации, представляете? Весьма любопытно. Я был убежден, что на лужайку перед моим домом приземлились марсиане и пытались организовать там лотерею.

— Это ужасно, викарий. Надеюсь, что сейчас вам лучше.

— Уже лучше, спасибо. Правда, за эту неделю, наверное, набрал килограмм шесть, так был голоден.

— Послушайте, викарий! — сказал я. — Если я что-нибудь могу сделать для церкви, все что угодно, только дайте мне знать, ладно?

— Как это мило с вашей стороны. А вы, случайно, не играете на органе?

— Э-э-э, нет.

— Но вы же играете в какой-то популярной группе, правда?

— Да.

— Скажите, а как вы называетесь?

— «Black Sabbath» [48].

— О! — Викарий минуту морщит лоб. Потом смотрит на меня и говорит:

— Немного странное название, вы так не считаете?

6. Конец близко