Я — Оззи

— «Polka Tulk Blues Band» — провозглашаю я. — Так будем называться! За столом стало так тихо, что можно было услышать как выходит пар из четырех чашек чая.

— У кого-нибудь есть идеи получше? — спросил Тони.

Тишина.

— Тогда решено! — сказал он. — Мы называемся «Polka Tulk Blues Band», в честь вонючих немытых подмышек Оззиной мамы.

— Эй! — говорю я. — Ты завязывай! Никто не будет прикалываться над старыми вонючими подмышками моей мамы!

Билл снова лопается от смеха, изо рта вновь летят кусочки яйца и капли соуса.

— Вы оба — животные! — говорит Гизер.

Мы должны были выбрать не только название группы, а так же обсудить вопрос предполагаемого расширения состава. Окончательно пришли к выводу, что вещи, которые мы хотим исполнять — т. е. грязный тяжелый блюз южных штатов[19] — лучше играть с большим числом инструментов, а потому было бы идеально подпрячь в это дело саксофониста и музыканта, играющего на слайд-гитаре, для обогащения интерпретации. У Тони был на примете саксофонист Алан Кларк, а мой школьный кореш, Джимми Филипс, умел играть на слайд-гитаре.

Скажу вам правду, мы хотели скопировать состав «Fleetwood Mac», потому что их второй альбом «Mr.Wonderful» поразил нас. Тони был под впечатлением от их гитариста Питера Грина. Как и Клэптон, Грин поигрывал немного с «John Mayall The Bluesbreakers», а теперь сам стал идолом рока. Казалось, чтобы сделать карьеру, гитарист должен поиграть в популярной группе, уйти из нее и собрать собственный коллектив. К счастью для нас, Тони выпал из обоймы из-за травмы руки, прежде чем его захомутала» какая-нибудь известная группа.

Кто-то теряет, кто-то находит.

В те выходные мы встретились на первой репетиции в доме культуры в Сикс Вэйз, одном из самых старых и загаженных районов Астона. Была одна проблемка: мы едва слышали свои колонки, такой шум стоял на развязке трассы А34. Дело усугубляли машины и грузовики, кружившие по бетонному кольцу, построенному недавно сверху. В то время в Астоне лилось столько бетона, что чуть-чуть и мы бы начали покупать шапки-ушанки и обращаться друг к другу «товарищ». Твою мать, здесь и так хватало серости, так на кой хрен делать пейзаж еще мрачнее?!

Чтобы его немного оживить, я пошел туда ночью, предварительно выглушив пару бокалов пивка, вооружившись краской в аэрозольной упаковке и сделал несколько украшений. На стене возле кольца написал среди прочего: «Железная пропасть». Черт его знает, что у меня было тогда на уме.

Репетиции проходили хорошо, принимая во внимание тот факт, что я никогда не пел в нормальной группе. Вообще-то, парни просто импровизировали, а Тони кивал головой, когда я должен был вступить. Если говорить о текстах, то я выдавал такие перлы, какие только приходили мне в голову.

Гизеру тоже было нелегко. Тогда не хватало денег на бас-гитару, он выжимал все, что можно из своего «телекастера», т. к. басовые струны нельзя натягивать на нормальную гитару, гриф лопнет. Сначала Тони смотрел на Гизера с недоверием, но, как оказалось, из него получился офигенный басист. Прирожденный талант. Именно он среди всех нас больше всего напоминал рок-звезду.

Первый концерт мы дали в Карлайле, благодаря старым связям Айомми со времен «Mythology». А это значило, что мы должны были проехать двести миль по автостраде М6 на ржавом раздолбанном автобусе Тони. К тому же дорога ежеминутно кончалась и начиналась — не везде успели положить асфальт. Подвеска нашего авто умерла вместе с динозаврами, и когда мы входили в поворот, все должны были обеспечить равновесие, дабы подкрылками не изорвало резину. Вскоре мы убедились, что подобное равновесие малоэффективно на практике, а внутрь фургона постоянно втягивало отвратительный смрад паленой резины, сыпались искры, доносился ужасный скрежет колеса, постепенно пробивающего в обшивке огромную дыру.

— Хорошо, что ты немного шаришь в сварке, — сказал я Тони.

Второй проблемой были дворники на лобовом стекле — они вообще не работали. То есть немного работали, но начало лить так, что где-то в районе Стаффорда привод дворников совсем сдох. Тони был вынужден съехать на обочину, а я с Биллом выпустил через окно один конец веревки, привязал к одному дворнику и запустил внутрь через другое окно. Благодаря этому мы могли вытирать стекло вручную: я тянул за один конец, Билл за другой и так всю дорогу до гребаного Карлайла.

Но стоило мариноваться эти восемь часов, потому что когда мы прибыли на место, я не мог глаз оторвать от листовки с рекламой нашего первого выступления.