Я – первый

– Командир, я с товарищем посоветуюсь, лады? Я сейчас…

И, не дожидаясь вполне резонного ответа белобрысого: «Что там советоваться, или деньги, или поедем в отдел, машину разбирать», – я развернулся и пошел к Артуру.

Тем временем сержант разогнулся, недовольно посмотрел на меня и, на ходу отряхивая колени и вытирая руки, прошел обратно к «патрульке».

– Хотят пять штук, – быстро проговорил я в мрачные и слегка встревоженные глаза собровца. – И разбежимся…

– Давай! – тут же принял он решение и полез в задний карман, где у него лежали крупные купюры.

– У меня три, дай еще две, – проговорил я тихо и оглянулся. Дорожные стражи порядка сидели в машине и не смотрели в нашу сторону. Сержант устроился на заднем сиденье. Их работа с нами уже закончилась. Цена названа, все с ней согласны, осталось только дождаться денег. Интерес к нам они уже потеряли.

В «патрульке» послышался негромкий довольный смех. Артур сунул мне деньги, и я, на ходу пересчитывая количество бумажек, приблизился к машине гаишников.

– …Ну да! Я тебе говорю! – донесся до меня обрывок разговора из открытой бело-синей дверцы. – Вчера останавливаем «чехов». Они на «БМВ». По базе данных пробиваем – машина в угоне! Начинаем шмонать – в багажнике два автомата, прикинь!

– И что вы? – заинтересованно спросил сержант. Он даже навалился на спинку переднего сиденья, чтобы лучше слышать.

Я остановился и замер с поднятой ногой. Пока я находился в невидимой для них зоне, и заметить меня можно было только в том случае, если гаишники повернут головы. Но им было не до меня.

Порыв ветра донес до меня ответ офицера:

– Да мы-то ничего… Взяли пять штук баксов!

Молчание сержанта (а он только восхищенно покрутил головой) означало преклонение перед великой мудростью его непосредственного руководства, до которой ему еще расти и расти.

Вновь зашумели деревья, наклоняясь под порывом ветра, и я, приняв решение, попятился.

– Сносим пост! – проговорил я негромко в недоуменное лицо своего товарища. – Я беру старшего, ты сержанта. Как я начну, ты подключайся. Я первый, ты прикрываешь!

Надо отдать должное Артуру. Он понял моментально, что сейчас спорить бесполезно, раз я вернулся, и что я наверняка услышал что-то такое, что вынуждает меня так поступить. И он не стал выяснять, почему вариант с деньгами не сработал. Он хотел что-то спросить, но сдержался. Так же, как и я, он остро чувствовал, что сейчас нет времени ни на вопросы, ни на ответы на них.

Я ухмыльнулся про себя. Но лишь на секунду. Все-таки в СОБРе насчет дисциплины дело поставлено неплохо.

Я, так же непринужденно улыбаясь (ну бывает, ребята, хотел вас обмануть, да не получилось, ну не вешаться же из-за этого…) и фиксируя взглядом обоих гаишников, обогнул их машину и подошел к дверце водителя. Старший лейтенант протянул руку за деньгами.

Я выронил пять тысяч («Ветер какой сильный, придется по всему полю потом собирать, блин…» – еще мелькнула у меня мысль) и плотно захватил протянутую ко мне кисть двумя руками. Затем хорошенько уперся правой ногой в траву и дернул на себя тело старшего лейтенанта. Как только белобрысый подался ко мне (а куда бы он делся, фактор неожиданности сыграл свою роль), я левой ногой от души, на противоходе, заехал ему прямо в лицо.

Старлей сразу обмяк и кулем вывалился из машины. Я торопливо завернул ему руку простейшим милицейским приемом и поднял голову. Через открытые дверцы я увидел, что Артур тоже вытащил, практически вырвал, как застрявшую морковку из грядки, сержанта из салона и тяжело бросил его на траву.

Я торопливо поднял оглушенного гаишника и потащил его в глубь лесополосы. Артур, ничего не спрашивая, молча волок сзади сержанта. Положив их рядышком под густыми кустами, я перевел дух и оглянулся. На обширном поле, которое виднелось нам из-за веток, никого видно не было. Только ветер продолжал раскачивать кроны деревьев, создавая отличную звукомаскировку наших действий.

– Посмотри в багажнике какую-нибудь веревку, – побормотал я и быстро освободил двух стражей порядка от их табельного оружия. Один пистолет я сунул за ремень, а второй сбросил с предохранителя и дослал патрон в патронник.

Старший лейтенант еще безвольно лежал, а вот сержант приподнялся на локте, правой рукой потирая шею, и голосом, в котором звучали бесконечное удивление и злость, произнес:

– Вы что, мужики?!

Глаза его расширились, как только он увидел направленное на него оружие. То, о чем ему говорилось на бесконечных инструктажах и разводах, случилось и с ним. По молодости лет он вполне искренне полагал, что вооруженное нападение на их экипаж просто не может произойти. На других – возможно, потому что они лохи, а вот на него – ни за что.

– Вы что, стебанулись, да?! Вы же уже в федеральном розыске за нападение на сотрудников при исполнении, вы хоть это понимаете?! Вот сейчас ты себе срок заработал, прямо здесь! Бросай ствол, пока еще время есть, мудак!

Как видно, он считал нахождение человека в федеральном розыске самым тяжким преступлением с последующим неотвратимым наказанием. Да и где-то был отчасти прав…