Я – первый

Я не видел его с тех пор, как мы пригнали «тройку» в Москву. Я спрашивал у Виталика, что там с собровцем, но он отмахнулся. Мол, выполняет мелкие задания боевиков, мотается по Москве, живет где-то на съемной квартире с двумя чеченцами, информации от него поступает немного, и она уже отработана. Вряд ли его привлекут к подрыву, скорей всего, его будут использовать как курьера для связи с Кавказом. И попросил меня не отвлекаться.

Артур увидел машину, меня за рулем, сощурился, всмотрелся, медленно поднялся с лавочки, перешел тротуар, затем неширокий травяной заросший газон и приблизился к бордюру.

Коля вылез из машины, поздоровался с ним, кивнул на пассажирское кресло рядом со мной и вдруг громко заговорил по-чеченски, крепко прижимая телефон к уху.

– Здорово, Артур! – быстро сказал я, когда мой товарищ опустился на продавленное сиденье и захлопнул дверцу. – В машине тротил, ты понял, наверное. Сейчас едем на место подрыва, этот урод покажет мне, где встать, и сам уйдет!

Я оглянулся. Коля непроизвольно, как и все люди, полностью погруженные в телефонный разговор, расхаживал по газону, жестикулировал и время от времени поглядывал на часы. Было заметно, что он возбужден.

– Меня наверняка наружка потеряла, «чехи» так следы путали, что я сам потерялся. Даже не знаю, где мы сейчас.

– Меня пятнадцать минут назад здесь высадили и сказали ждать. Не думал я, что так повернется… – Артур говорил сквозь сжатые зубы и смотрел прямо перед собой. – Значит, решили от нас избавиться… на всякий случай. Ну что ж, логично… чтобы не проболтались где-нибудь ненароком. Мы двое вообще не чеченцы и не из их бригады… Черт, и наши ничего не знают.

– Давай быстрее решать, что делать! Сейчас этот гад наверняка последние инструкции получает! Пока он с нами, нам ничего не грозит! Как только отойдет, значит, скоро подрыв!

– Тогда «сносим» его! Но не сейчас, а когда он захочет уйти! Ты понял меня? Я первый, ты прикрываешь!

– А почему не сейчас? Вот же он, рядом!

– Он всегда скажет, что не знал, что в багажнике. Наверняка это краденая машина… И ничего потом не докажешь!

Я глянул на его злое красное лицо и кивнул.

Коля закончил разговор и сел на заднее сиденье.

– Давай прямо, потом через мост и направо, – тихо распорядился он.

* * *

Движение по улице, по которой мы ехали, становилось все более и более свободным, а асфальт все хуже и хуже. Мы явно удалялись от оживленных московских центральных районов.

Пришлось снизить скорость и осторожно переваливать через выбоины и вздыбленные, измятые участки разбитого дорожного полотна. Я ничего не понимал. Почему-то мне думалось, что объект для подрыва будет обязательно в центре города, не едем же мы уничтожать какую-нибудь колхозную ферму!

Чеченец несколько раз выходил, в первый момент я напрягся, готовый уже схватить его, но оказывалось, что он только спрашивал и уточнял дорогу. В отличие от жителей центра столицы, здешние обитатели свой район знали. Да и останавливались мы прямо у обочины. Вариант того, что Коля решил нас взорвать подальше от населенных кварталов, чтобы пострадало как можно меньше людей, я отбросил сразу.

Свернув на узкую асфальтовую дорожку, которая вела в глубь нескольких старых облезлых пятиэтажек, стоявших полукругом на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга, «шестерка» остановилась возле на удивление хорошо сохранившегося сквера, разбитого в этом промежутке между домами.

А в нем спиной к нам стояли люди. Много людей. На первый взгляд около сотни человек. Они стояли, переминаясь с ноги на ногу, на газоне, возле невысоких деревьев и на асфальтовых дорожках. Несколько мужчин в домашней одежде, в той, в которой обычно выносят мусор или забегают к соседу за солью, собравшись в кружок, курили и о чем-то болтали. На нас они не обратили ни малейшего внимания. В салон сквозь прикрытые стекла проник неразборчивый громкий голос человека, говорившего в рупор. Оратора я не видел. К нам никто не обернулся.

Я враз похолодевшими пальцами, без команды, заглушил двигатель. В машине возникло напряженное молчание.

Мы все трое напряженно рассматривали место, где предстояло разыграться катастрофе. Я невольно глянул в зеркальце заднего обзора. Мне хотелось посмотреть, какое выражение будет на лице коллективного палача нескольких десятков людей, которые не только не обидели самого Колю и его родственников, а даже и не подозревали о его существовании.

К моему удивлению, лицо боевика было удовлетворенным и спокойным, словно он завершил какой-то важный участок работы. Так смотрит человек на дело рук своих, осознавая, что он потрудился на славу и получил именно тот результат, который и хотел. Чеченец глубоко вздохнул, откинулся на спинку и качнул несколько раз головой, словно это зрелище собравшихся людей привнесло в его душу умиротворение.