Я – первый

Пять или шесть пассажиров джипа в американских камуфляжах, обвешанные оружием, разглядывали нас с явным любопытством. Они больше походили на актеров, чем на боевиков. Закатанные рукава, загорелые руки, автоматы, пистолеты, ножи и у всех солнцезащитные очки. Их явно подбирали один к одному, все были плотные, мощные, примерно одного роста и с одинаковыми короткими стрижками и бородками. На станке, прямо над лобовым стеклом открытого салона, торчал пулемет.

– Чья-то охрана, – тихо произнес сквозь зубы Артур. Он стоял рядом и тоже разглядывал джип и сидящих великолепных военных в нем.

Парень рядом с водителем приподнялся, встал, оперся руками на стекло и что-то спросил у чеченцев, которые нас взяли в плен. Он был явно моложе всех остальных, но надменность и уверенность в себе сквозили в каждом его жесте и слове. Сложен он был хорошо – мощные плечи и накачанные мышцы рук бугрились под американской солдатской майкой, выдавая в нем действующего спортсмена. Автомата при нем не было, только пистолет торчал в разгрузочном ремне на поясе. Говорил он негромко, но голос его хорошо был слышен в мгновенно наступившей тишине. Даже дети перестали орать.

Наш конвоир, тот самый ублюдок, который так сильно ударил меня, выступил вперед и со смехом стал что-то рассказывать. Пару раз я уловил слово «Маша». Мы с Артуром стояли, с тоской озираясь по сторонам, и на нас никто не смотрел. Все внимание толпы было приковано к парню в джипе.

Нам можно было использовать шанс и перекинуться парой слов. Все наши попытки обсудить ситуацию на ходу сразу же пресекались ударом приклада в спину.

Конечно же, я размышлял над тем, что нас ждет в плену. Но это были, скорей всего, чисто эмоциональные рассуждения, обильно приправленные верой в чудо. Разум уже давно видел закономерный финал, а вот сердце никак не желало с ним соглашаться. Я с ужасом начал ощущать, как холодная и влажная рука страха начала уже поглаживать мое сердце.

«Убьют нас, скорей всего, как и всех, – вдруг убедительно произнес мой внутренний голос. – Свяжут руки и перережут горло, как баранам… Расстреливать «чехи» не будут, это тебе не солдаты».

И он был прав, мой противный и правдивый голос. Прав на все сто процентов. Я уже видел записанные на пленку видео с похожим сюжетом, в Чечне их хватало, как избитые парни в тельняшках и со связанными сзади руками корчились на земле в предсмертных судорогах, выхаркивая кровь, а резавший им горло чеченец под одобрительные крики своих товарищей быстро отпрыгивал в сторону, чтобы не испачкаться… И где была гарантия, что и мы не станем героями следующего короткого смертельного и такого увлекательного фильма? Я отчетливо понял, что долго мы в плену не протянем.

И тут же безотчетная внезапная ярость толкнула меня изнутри и заставила поднять голову. Я не хотел так умирать. Упрашивать боевиков расстрелять нас – бесполезная затея. Вряд ли среди них найдется человек, знакомый с честью офицера. Так нас не пожалеют. Надеяться на чудо не стоит, нас не напоят чаем и не отвезут в Ханкалу.

Я сжал челюсти, огромным усилием воли отогнал мысли о своих родителях (мать не выдержит, сердце у нее…), повернул голову и глянул на Артура. И встретил его угрюмый взгляд. Он был очень бледен, крепко сжатые губы были похожи на две бескровные суровые нитки. Его черная щетина вдруг явственно стала видна из-за отлива крови от лица. Мы несколько секунд пристально смотрели друг на друга, не отрывая глаз, как безумно влюбленная парочка, словно пытаясь заглянуть в самую глубину души, затем он разлепил губы и хрипло произнес:

– Я, – он помотал головой, – живым им не дамся.

Значит, он все уже решил. Ну что ж, вовремя.

Я вздохнул очень глубоко и проговорил:

– Я, – горло свело, но на откашливание времени не было, слова еле проталкивались наружу, – с тобой. Я с тобой вместе…

Глаз мы не опускали, словно пытаясь прочитать на лице у каждого поддержку и понимание.

Он удовлетворенно, словно и надеялся получить этот ответ, кивнул.

– Прощай, брат, – произнес Артур тихо, и его взгляд стал отрешенным. Я увидел в его глазах печаль, разгорающийся огонь сумасшествия и любовь ко мне.

– Я помогу, брат, – ответил я севшим голосом, – я с тобой до конца. Прощай…

Солнечный день слегка померк и затуманился в моих глазах. Все вокруг – люди, боевики, дома, джип, голубое небо, грязная дорога и легкий ветерок – исчезло, и я чувствовал только гулкие, резкие, шумные удары своего сердца и нарастающий звон в голове. Я приготовился к смерти и искал жертву, чтобы напоследок вцепиться ей в горло зубами.

Вдруг сильный толчок в спину сбил меня с ног и опрокинул прямо в лужу. Грязь залепила лицо, нос и рот. Я моментально разогнулся и поднялся на ноги, как волк. Быстро и хищно. Адреналин выбрасывался в организм мощнейшей волной.

– Я говорил тебе, Бекхан, каких русских свиней мы взяли?! – вернул меня к реальности резкий грубый голос. Говорили на русском, видимо, специально для нас.