Я планировал взорвать мавзолей

Когда же зашел в обком профсоюзов, то ответственный чиновник доверительно сказал: "Я верю, что ты хороший парень, но этого мало. На вот, посмотри характеристики приспособленцев, которые поедут за границу. Они такие активисты-коммунисты, такие продажные проститутки, что уже негде и пробы ставить! Принесешь такую же характеристику – поедешь и ты". Сам же пристально смотрит мне в глаза – хочет увидеть, как я на это среагирую. Я же прикинулся "шлангом", то есть простачком, – а мне, мол, все равно, что вы там говорите…

На следующий день сам на себя написал хорошую характеристику и понес на подпись к парторгу. (Я не был коммунистом, но тогда нужны были подписи парторга, профорга и руководителя предприятия). Тот, прочитав, сказал: "Не подпишу, – ты в церкви венчался". Но, встретив мой растерянный взгляд, смягчился: "Иди к начальнику. Если он подпишет, тогда, может, и я".

Зашел в кабинет руководителя. Тот, выдержав паузу, мне серьезно: "Я оставлю характеристику у себя, и мы еще подумаем, достоин ли ты такой чести".

Жребий выбрал меня.

Приближался великий коммунистический праздник – Международный день солидарности трудящихся. В тот день кто-то из электромонтеров должен был дежурить утром в отделе. Как всегда, все отказывались, поэтому решили бросить жребий. Не повезло – короткая спичка досталась мне.

Всю ночь и утром лил дождь и дул сильный ветер. Обычно, вой ветра, и шум дождя навевают сон. Утром я проспал, а еще автобус сбежал из-под носа. Крытой остановки тогда не было, поэтому решил спрятаться от дождя под навесом ближайшего дома. Водитель следующего автобуса, увидев безлюдную остановку, проехал не остановившись. Я, правда, выскочил, стал махать руками, но все напрасно – водитель не заметил. Тогда вышел на остановку и стал мокнуть. Понятное дело, на дежурство опоздал.

И оно бы ничего, но ветром сорвало огромный плакат "СЛАВА КПСС!", который при падении разбил окно химчистки. Нужно было заблокировать сигнализацией окно, а меня-то ведь нет на дежурстве…

Через день имел на работе значительные неприятности. Теперь уже за границу не выпустят, – решил я, и в сердцах потратил все сэкономленные деньги.

Проверка благонадежности.

Через несколько дней ко мне подошел коллега из другой бригады и пригласил в кафе.

Я не отказался, а про себя подумал: с чего бы это вдруг? Он щедро угощает, заводит задушевную беседу, а в моем сознании всплывает мысль: Вот кто среди нас "стукач"!

Значит, мне все-таки простили опоздание и начали по-настоящему проверять. Хотя на то время, под влиянием нагоняя от начальства у меня пропало желание ехать в Индию, да и сэкономленные деньги были потрачены, однако об осторожности я не забывал ни на мгновение, так что он ничего нового от меня не узнал.

С того времени я начал изучать английский язык. Трудные для запоминания слова записывал на бумаге и заучивал их на работе, в частности во время скучных "пятиминуток", которые обычно длились по полчаса. Однажды забыл лист со словами и их переводом в рабочем столе, а на следующий день его уже там не нашел. Итак, – догадался, – он не иначе как в компетентных органах.

"Медовая" ловушка.

Через день послали меня, единственного представителя от отдела, скирдовать сено в колхоз. Это вызвало подозрение, потому что всегда посылали сразу всех. Возле меня оказалась молодая, красивая и веселая, без комплексов женщина.

Я знал, что все проститутки сотрудничают с милицией, а те, соответственно, закрывают глаза на их секс-работу. Так вот – думаю – подкладывают под меня секс-бомбу, чтобы я во время любовных утех раскрыл ей свою душу. На все прозрачные намеки отвечал, что женат и вообще делал вид, что не понимаю ее притязаний. Правду говоря, как на меня, дама была довольно красивой: такая себе кареглазая сдобная булочка – пышное тело, большие груди, густая коса, карие глаза. Циничная только вот – на весь мир смотрела свысока. В смысле, как дьявол: все вокруг никто, она – Все.

Язык развязался, как шнурок.

Настало время обеда. Почему то меня зовут в свою компанию ребята из уголовного розыска. (У нас в подобных ситуациях не принято обедать в стороне – все выкладывают свои припасы для совместной трапезы.)

Подхожу, сажусь. Угощают закрашенным самогоном, предлагают разнообразную закуску. Шутки, смех, рассказы о веселых случаях из их нелегкой работы. В то время у всех на слуху был арест и суд казнокрадов, которые невыполненную работу списывали на "мертвые души", а деньги присваивали, и так жили, ни в чем себе не отказывая. Рассказывали, что организатор той преступной группы, он же главный бухгалтер, вел себя на следствии очень нагло. Хвастался: "Я-то хоть пожил, как в раю, – все имел! А что в этой жизни вы видели?!" Все так, но когда зачитали смертный приговор, наделал в штаны.

После третьей рюмки начали рассказывать анекдоты. Они про Чапаева, – и я, они о Брежневе, – и я. Мой язык почему-то развязался, как шнурок, я хотел, но не мог сдержать себя.