Гостинцы выложила в тумбочку. Я знал, что она в глаза ласковая, а за глаза нас с мамой ненавидит. А все началось из-за дома. Родственники хотели, чтобы отец женился на другой и шел в примаки – тогда все жилье досталось бы им. Папа же женился на маме и привел ее в родной дом. Так что дом пришлось разделить пополам: в одной половине поселился папа с мамой, во второй – семья младшей сестры отца. Старшая папина сестра была вынуждена строить собственную хату. Только моя тетя вышла, в тумбочке громко лопнул принесенная ею бутылка лимонада. Подумалось: это неспроста.
После выписки из больницы мама рассказала, что ходила к гадалке, и та, раскинув карты, сказала: "Было твоему сыну наколдовано на смерть, и те люди очень недовольны, что ваш сын выжил. Карты говорят, что ему выпадает еще одна больница, но не такая страшная как сейчас. Если хотите, сделаю так, что все зло, которого враги вам желают, вернется к ним самим".
– Нет, – ответила я – пусть их Господь судит, а Вы сделайте так, чтобы я узнала, кто это сделал.
– Ладно. Идите домой, и кто первый придет, то это он и есть. Только ничего не давайте из дома взять…
Когда пришла домой, твоя тетя Мария уже ждала меня у дверей:
– Ой, я слышала, у вас такое горе, такое горе… Вот я Николаю свежего молочка принесла.
Поставила банку на стол, а я ей говорю:
– У меня нет чистой банки взамен.
– А мне любая подойдет! – и, схватив грязную банку с подоконника, выбежала из дома.
Мой друг Михаил рассказал мне сон, который приснился ему перед тем, как я попал в больницу: "На нашу деревню нападают враги, а ты всех убеждаешь, что победа будет за нами, и оружие раздаешь. Тут поднялась стрельба, а ты выскакиваешь из окопа и кричишь: "За мной! Вперед!". Раздается пулеметная очередь, и ты падаешь… А через три дня ты упал с велосипеда и попал в больницу".
Сбылось предсказание гадалки: вскоре я попал в инфекционную больницу с диагнозом "сывороточный гепатит" – в предыдущий больнице при переливании крови занесли вирус. Государство, не проведя анализа донорской крови, сэкономило копейки, а потеряла на лечении, таких как я тысячи рублей…
Если оккупация Чехословакии породила в моем сознании серьезные сомнения в мудрости коммунистической власти, то этот трагический случай нанес сокрушительный удар по нашей атеистической пропаганде. Зря я забыл науку бабушки и услышанные рассказы, которые "мотал на ус"! Обманутый учителями и государственной пропагандой, я не верил в существование Бога и дьявола, высмеивал иконы, которые висели в доме, а теперь понял, что жестоко ошибся. Все эти события побудили меня много думать, наблюдать за жизнью.
Как-то весной начал рубить дрова. На третьем ударе сломалось топорище. Ну, это не беда – взял другой топор. Со второго удара топор слетел с топорища и, перевернувшись в воздухе, упал острым концом на мою руку. Я сразу понял, что здесь что-то не так. Зажав рану рукой, забежал в дом. Мама в то время отдыхала на кровати. Я к ней: "Что за день сегодня?" А она мне: "А ты разве не знаешь? Сегодня же Благовещение! В такой праздник, работать – грех!".
Прошел год. Вот я и окончил школу. Куда пойти учиться? Знал привлекательную формулу: "Торговля – двигатель прогресса", и поэтому выбрал прогресс.
Поступил в техникум советской торговли. В первый день руководитель группы предложила выбрать комсорга. Кто-то указал на меня: "Пусть Николай будет. Он носит очки, значит, умный!".
Низа Антоновна тогда: "Еще кандидатуры есть?".
Все молчали – каждый думал примерно так: "Если не выберут его, то могут меня. Зачем мне лишние хлопоты?". Вот и проголосовали за меня единогласно. Никуда не денешься – должен был ежемесячно собирать членские взносы, заносить их комсоргу техникума и время от времени собрание проводить.
В техникуме не переставал удивляться атмосфере человеческих взаимоотношений. Одногруппницы что-то не поделили, и доказывают свою правоту, пересыпая речь отборной бранью. И это, не стесняясь ребят!
После первого года обучения нашу группу послали на практику в курортную Евпаторию. Там нас распределили по магазинам. Мне выпало работать с солидной местной продавщицей. Опытная женщина на собственном примере показывала мне, как следует "работать".
Каждые весы были подкручены на 5-10 граммов, продукты взвешивались вместе с оберточной бумагой, вес покупки и цена называлась еще до остановки стрелки на весах, на счетах сумма покупки намеренно увеличивалась, еще и сдача неверно выдавалось. Особенно наглела моя наставница, когда к прилавку подходила старушка, ребенок или пьяная компания.