Я подарю тебе любовь

Но недолго для Арбенина бравурно музыка женского интереса играла!

Он оставался все тем же малоразговорчивым, замкнутым, порой угрюмым мужиком, который девяносто девять и девять десятых процента своей жизни, мыслей, порывов любви отдавал своему делу.

Поучаствовать в его тратах нашлось вдруг превеликое множество барышень, и, странное дело, немногословность и замкнутость Дениса они принимали за легкую форму дебилизма и недалекость ума. И брались активно учить жизни, уму-разуму, тайно радуясь про себя, что такого лоха легко можно окрутить и вертеть им, как душа нежная пожелает, к собственному удовольствию.

Люди тупы, эгоистичны, самовлюбленны и недальновидны. А расчетливые барышеньки обогащают этот список еще и стервозностью.

Знакомиться с Арбениным дамы начали везде, выказывая личную, порой навязчивую инициативу — в кафе, ресторанах, на выставках, которые он посещал по профессиональной и деловой необходимости, на бензозаправках, оценив стоимость его машины и прикида, — словом, везде, куда ступала в общественных местах нога Дениса Васильевича.

Поначалу он пугался такой женской активности настойчивой, потом привык и даже начал пользоваться, но, как и прежде, дальше одной, максимум трех постельных встреч дело не шло. Да и ладно, Денис привык уже.

Одна балерина, которой его представили на выставке как автора понравившегося ей мебельного шедевра, домогалась Арбенина долго, планомерно и упорно. Он всячески уклонялся от такого «тарана», и не без причины. Балеринка была, на его взгляд, слишком уж худой, одни кости, мелкой и субтильной, ему и дотрагиваться до нее страшно было, не то что спать с ней!

Но дама столь настойчиво его окучивала, что они оказались-таки у нее дома.

Вечер обещал многое накрытым изысканным столом, музычкой, соответствующей моменту, свечами-шампанским…

Она скакнула на Дениса, не ожидавшего такой прыти, впилась поцелуем и потащила в кровать. Молниеносно разделась, как солдат-второгодок на время на зачет, легла в вычурно изысканной позе, демонстрируя балетное тело, и выдвинула требование:

— Ты меня трахай сразу и сильно! Только ни в коем случае не трогай руками, они у тебя вульгарно грубые, пролетарские какие-то, еще поцарапаешь.

Денис ни раздеваться, ни трогать руками не стал.

— М-да, — сказал, задумчиво ее разглядывая, — извини, но не по тычинке пестик.

И ушел. Но урок усвоил.

Следующей случилась упомянутая им Лене кандидат филологических наук. На юбилее у одного из коллег, известного мастера мировой величины. Как в каждом серьезном деле, есть свой «цех» и его законы. Например, поздравлять коллег с удачной работой, выставкой и юбилеем.

Происходило мероприятие в одном из самых престижных ресторанов Москвы, в числе гостей была и эта филологичка. Не пьющий Арбенин терпеливо выслушивал ее пьяненькие рассуждения, не самые глупые, надо заметить, и принял приглашение дамы в постель.

Опьяневшая в меру, возбужденная, она не обратила внимания на его ногу, покрикивала, стонала, торопила. Словом, получилось все неплохо. И дважды. В третий заход дама решила возбудить Дениса иным, известным всем способом, уселась между его ног, стянула с него одеяло…

И уставилась на шрамы, вмиг протрезвев от такого зрелища.

— Какое отвратительное, неэстетичное уродство! — заявила она, брезгливо скривившись. — Почему ты меня не предупредил, я бы не стала с тобой спать! Мне теперь всю ночь будет «это» сниться!

Понятное дело, он ушел. Да и фиг бы с ней, дура, хоть и кандидат наук. Но запомнил.

Была еще история с девулькой молодой, достававшей его своей «великой любовью» с первого на него, то бишь Арбенина, взгляда. Она так вообще потащилась за ним в Милан на выставку, поселилась в одной гостинице и пробралась к нему в кровать. Устав объяснять ей, почему он ее не хочет, Денис просто откинул одеяло и демонстративно выбрался из кровати, ничего не скрывая.

Ее в момент сдуло в туалет, где она и вывернула унитазу всю свою великую любовь, и с первого и со второго взгляда. Всю. И торопливо, нервно одеваясь, поделилась своим мнением:

— Такая мерзость! Арбенин, тебе вообще нельзя спать с женщинами!

Скатертью дорога, по крайней мере, отстала! Он не обижался, «складировал» шрамы скальпельные на душе, убеждаясь лишний раз в своем уродстве. Нет, не все так печально! Были и другие женщины, которые делали вид, что не замечают увечья, и не сбегали и не высказывались на этот предмет.

А потом он встретил Викторию. На выставке.

Она искусствовед, и именно по теме мебельного искусства девятнадцатого—двадцатого веков, довольно известный специалист в этой области и знала всех известных краснодеревщиков Москвы. Имя Арбенина к тому времени уж легендами обросло в профессиональных кругах, и Виктория искала с ним знакомства, руководствуясь деловыми интересами, как она акцентировала при встрече. От общения Арбенин не уклонился, когда ее представил ему коллега. Они стали встречаться, делая упор исключительно на рабочих интересах.