Я подарю тебе новую жизнь

Телефон продолжал нервно вибрировать в руке, а я продолжал наблюдать за снующими прохожими, автомобилями на проезжей части и пыльными витринами магазинов. И грызущая пустота, вместе с обжигающе холодным для весны ветром, дурманили разум настолько, что мне понадобилась долгая минута, дабы наконец прийти в себя и взглянуть на дисплей разрывающегося смартфона.

А потом всё стало неважным. Ни ветер, ни пустота, ни брошенная в кафе невеста. Исчезла любая грань, в омуте утонули все чувства, кроме одного — страха не успеть. Потому что на том конце провода была Яна и её дрожащий хриплый голос, несвязная речь и просьба приехать. Немедленно.

Пожалуй, бросить всё было в корне неправильным, сорваться по первому же зову, вдавливая педаль газа до упора, собирать всевозможные штрафы, проскакивая на красный свет светофора, но один её звонок и воронка времени закрутилась, отбрасывая меня назад в прошлое. Где такой же надломленный дрожащий голос просил быть просто рядом, а я не смог. И теперь, спустя годы, мчу навстречу в вялых попытках исправить то, что уже никогда не стереть из памяти и не начать с чистого лица.

Яна встречает меня на пороге. Её лицо белее мела, она с остервенением кусает губы и дрожит всем телом, обхватив себя двумя руками, покачиваясь со стороны в сторону, будто бы пьяная. И я подаюсь соблазну. Не отдавая себе отчет в своих поступках, притягиваю бывшую жену к себе и крепко обнимаю. Потому что давно хочу это сделать, вопреки всем условностям. Невесомо целую в макушку, качаю в своих руках, словно в колыбели и жду. Жду, когда она выйдет из своего ступора и снова меня оттолкнет. Заставит держать дистанцию, сделает выговор, бросит гранатой испепеляющий взгляд.

— Прости, — наконец, шепчет она где-то в районе моей груди и отстраняется. И я отпускаю, пусть и кажется мне, будто отдираю её вместе с кожей. — Я просто так испугалась…

Я киваю, хотя и так понимаю, что только сильный страх и безысходность заставили её набрать мой номер. И этот страх был явно не за себя, судя по тому какие беспокойные взгляды она бросает в сторону гостиной.

— С пацаном что-то? — догадливо уточняю я, снимая пальто и определяю его на вешалку.

— Угу, — закусив губу, кивает Яна, виновато отводя взгляд. — Он так хотел этот велосипед, и я… Я хотела его порадовать. Понимаешь?!

— Понимаю. Давай по порядку, — прошу я. — Ты купила пацану велосипед, так?

— Тимке, — поправляет меня Яна. — Да, я купила велосипед, и мы пошли в парк кататься. Сначала всё было хорошо, я держала его, а потом он попросил прокатиться самостоятельно и упал. Я надеялась, что всё обойдется, но рука такая синяя и болит, и… Я не знаю, что делать. У меня никаких документов нет, я даже скорую ему не могу вызвать. Я так боюсь, Сережа. Господи, если бы я не купила этот чертов велосипед. Я…

Яна закрывает лицо руками и отворачивается, а я не могу спокойно смотреть, как она терзает себя. Режет на куски по живому мнимой виной. Именно поэтому поворачиваю её к себе и, отняв её ладони от лица, твердо говорю:

— Ты ни в чем не виновата. Такое могло случиться абсолютно с каждым. Слышишь?!

— С каждым, — едва уловимо повторяет она за мной, но на дне глаз плещется то самое недоверие и протест. Она не верит мне. Никогда не верила. Ни тогда, ни сейчас.

10.2. Яна

«Мне бы крылья, чтобы укрыть тебя

Мне бы вьюгу, чтоб убаюкала

Мне бы звезды, чтоб осветить твой путь

Мне б увидеть сон твой когда-нибудь»

Женя Любич — Колыбельная тишины

Яна

Он заприметил его сразу. С широко открытыми глазами взирал на велосипед в витрине магазина спортинвентаря, едва ли не разинув рот и не прилипнув всем телом к стеклу. И сколько бы не пытался потом качать косматой головой, но блеск желания в его глазах я бы никогда ни с чем не спутала. А на обратном пути, когда мы с полностью обновленным гардеробом возвращались тем же путем на парковку торгового центра, я зашла и, вопреки насупившейся мордашке Тимофея и глубокому недоверию в детских глазах, купила этого железного «монстрика».

А потом исподтишка трогала кончиками пальцев свои губы и не верила, что не перестаю улыбаться, наблюдая с какой радостью Тима взирает на приобретение, пусть и у кассы утверждал, что и кататься то не умеет.

— А когда мы поедем в парк? — интересуется Тимофей на подъезде к дому.

Ему не терпится опробовать покупку и то и дело ребенок ерзает на сидении, в плохо скрываемых попытках унять бурлящую энергию внутри себя.

— Завтра, — прикусываю губу, чтобы снова не улыбнуться, разглядывая дитя в зеркало заднего вида. — Сегодня уже слишком поздно. Поужинаем, покупаемся и спать.

— Опять купаться? — кривит мордашку Тима. — Мы же вчера купались.

— Гигиена — залог здоровья, — философски замечаю я и, припарковав машину у дома, оборачиваюсь к ребенку.

— Я и так здоров, — бубнит себе под нос, отстегивая ремень безопасности, после чего выпрыгивает из машины.