Я подарю тебе новую жизнь

— Еще бы. За колбасу то, — хмыкает весело Сергей.

17.1. Яна

«На чьей ты стороне, мой ангел хранитель?

Союзника во мне искал, но не видел.

В любви, как на войне — копил, но не тратил.

На чьей ты стороне, мой ангел-предатель,

На чьей ты стороне?»

Анна Плетнева — На чьей ты стороне?!

Яна

— До вечера, — Сергей сладко целует меня на прощание, забрав свой портфель с бумагами из моих рук и, напоследок нежно скользнув тыльной стороной руки по моей щеке, уходит.

Стою еще минуту и глупо улыбаюсь, разглядывая закрывшуюся за ним дверь, всё еще не в силах поверить в происходящее.

Две недели пролетели, как один миг. Две недели абсолютного концентрированного счастья, где были только мы втроем. Это кажется безумием, но уровень моей тревожности снизился, я больше не вздрагивала от каждого телефонного или дверного звонка. Уверовала, что дальше всё будет становиться только лучше. Что Сергей прав — мы справимся абсолютно совсем, главное держаться друг друга и не опускать рук.

Тимке совместное времяпрепровождение тоже пошло на пользу. В какой-то момент я стала подмечать, что он больше не сторонится Сергея так рьяно. Даже разговаривает с ним, больше не хмуря свои бровки-домики.

Постепенно ребенок оттаивал. Мы вместе гуляли в парке, где в тире Сергей выиграл Тимофею огромного мягкого медведя, поедали вкусную пиццу, смотрели комедии, сидя в обнимку на диване в гостиной. Мы становились семьей. И это не могло не радовать меня.

— Дядя Сережа уже ушел? — спрашивает Тимофей, громко зевая.

— Ага. Рано утром, — киваю, поставив перед ребенком тарелку с блинами. — Чай или молоко?

— Молоко.

Подогреваю стакан молока, добавляю в него ложку меда и, дождавшись, когда сладость полностью растворится, переливаю напиток в чашку.

— Чем займемся сегодня? — отдаю Тиме молоко и присаживаюсь напротив, невольно любуясь с каким аппетитом дитё уминает мои блины.

Тимофей пожимает хрупкими плечиками, засунув блин за щеку и, задумчиво его прожевав, выдает:

— Я хотел предложить зоопарк, но как мы туда пойдем без дяди Сережи?! Он же обидится.

Я представляю, как Царёв дует губы и глотает горькие слезы, только потому что его не взяли с собой в зоопарк и едва скрываю рвущийся наружу смех.

— Думаю, что дядя Сережа как-то переживет.

День проходит в суматохе. Мы прохаживаем несколько километров по зоопарку, останавливаясь у каждого вольера, где Тима со всей старательностью пытается прочитать описание того или иного обитателя. Местами ребенок заикается, делает ошибки, но упрямо отказывается от помощи и самостоятельно изучает текст на табличках. Наскоро перекусив в кафе, мы продолжаем свой путь в царство животных, спохватившись лишь когда часы показывают без десяти четыре.

Уже на подъезде к дому меня начинает тревожить странное чувство неизбежности. Я болтаю с Тимой, в попытках отвлечься и погасить в себе неуемную тревогу, но нервозность скрыть никак не удается. То и дело я подолгу стою на светофоре, заставляя нервничать остальных участников дорожного движения, пропускаю поворот к дому и едва ли не нарываюсь на штраф.

Понимаю, что причин для такого нервоза пока нет и с ребенком в машине стоит быть внимательнее на дороге. Но все же, как только мы приезжаем к дому, я осознаю, что моя интуиция была как нельзя права, ведь повод для беспокойства уже ждал меня у двери.

Виктория была прекрасна. Высокая, стройная с роскошными светлыми волосами и улыбкой на миллион долларов. Именно такая и должна быть рядом с Сергеем. Красивое дополнение к успешному мужчине.

Тима бегущий впереди резко тормозит, вовсю разглядывая непрошенную гостью. Хмурит лоб, сжимает губы в тонкую ниточку и бросает на меня волнительные взгляды.

«Все хорошо» — пытаюсь сказать ему глазами, но прекрасно понимаю, что ничего хорошего больше не будет. С этого вот самого момента.

— Виктория, — приветствую девушку. — Чем обязана?

— Даже не пригласишь? — ядовито скалит она свои белоснежные зубы в улыбке.

— А нужно? — открываю входную дверь, жестом пропуская Тимофея в квартиру и спешно закрываю её обратно. — Думаю, мы и здесь прекрасно поговорим. Ты ведь для этого здесь?!

— Что ж, — Вика сцепляет руки в замок перед собой и обведя меня взглядом с ног до головы, хмыкает. — Если ты так хочешь посвятить всех в то, как ты увела чужого мужчину, я не вправе тебе мешать.

— Я никого не уводила. Он сам пришел, — развожу руками я. — В конце концов, он взрослый мальчик и сам умеет принимать решения.

— Какая ты жалкая, — ухмыляется эта стерва. — Правда, Яна. Мне даже жаль тебя. Эти глупые твои попытки удержать мужика ребенком, да еще и чужим. Это же надо. Своего уберечь не смогла, так с чего ты решила, что этому сможешь что-то дать? Твой сын умер из-за тебя. Тебе теперь жить с этим.

— Замолчи, — шиплю я, сживая руки в кулаки.

Змеи сомнения и горечи поднимаю голову, оплетая меня изнутри. Я думала, что избавилась от них. Думала, что убедила себя в том, что смерть Саши не моя вина, но слова этой гадины, подобно яду впитываются в мою кровь, разносятся по кровотоку, опаляя органы огненной лавиной.