Я подарю тебе свое разбитое сердце

— Каждый раз, когда я вижу вас, внутри меня накапливается такое буйство, такое тяжелое бремя, что я чувствую, будто готова разорваться. Вы даже не представляете, как долго я терпела ваше холодное игнорирование, твои недоуменные взгляды, папа, и твои уничтожающие слова, мама. Каждое «ты ничего не добьешься», каждое сравнение с другими — это было как нож, который вонзается все глубже в мою душу. Вы знаете, как мне было сложно? Как порой я чувствовала себя никчемной, обремененной вашими ожиданиями, вашими постоянными критическими замечаниями. Ты и отец, словно два глаза, в которых я никогда не могла увидеть одобрения. Вместо этого — только осуждение и презрение, словно я была меньше, чем просто ошибка. Вы могли бы, нет, вы обязаны были быть моей поддержкой, помочь мне расти, но вместо этого вы укрепляли во мне неуверенность. Почему? Что не так с тем, чтобы просто обнять свою дочь, сказать мне, что я что-то стою? Я так хотела, чтобы вы гордилась мной, из кожи вон лезла, чтобы услышать хотя бы одно нежное слово, но всякий раз, когда я пыталась что-то сделать, вы окидывали меня взглядами, полными пренебрежения. Ваша холодность окутывала меня, и теперь я каждый божий день прилагаю большие усилия, чтобы вырваться из этого ада, который вы создали.

Моя тихая речь перешла на крик. С каждым словом я повышала тон, чем привлекала к себе еще больше внимания. Краем уха я слышала неодобрительные слова чужих мне людей в сторону родителей. Некоторые же осуждали меня, говоря, что я повела себя ужасно по отношению к тем, кто растил меня. Если бы они только знали, в каких условиях я жила, с каким грузом каждый день просыпалась, не стали бы говорить такие вещи в мой адрес. Однако сейчас мне все равно на их слова. Сейчас меня ничего не волновало, кроме гнева, что из меня вырывался.

— Я устала от боли, которая стала частью меня. Я больше не хочу скрывать свои чувства. И мне нужно, чтобы вы знали: ваши слова и действия оставили шрамы, которые не заживут быстро. Я больше не желаю быть жертвой вашей злобы. Хватит! Мне надоело чувствовать себя недостойной. Я хочу жить для себя, а не для ваших ожиданий. Прости, Бенджамин, что поступила не туда, куда ты хотел. Прости, Арлин, что не стала твоей куклой, которую ты бы подложила под сына какого-нибудь олигарха, чтобы создать замечательный союз, — мое дыхание было на исходе, поэтому я сразу обратилась к матери. — Помнишь, когда мне было семь лет, произошел тот несчастный случай с лошадью? Я слышала ваш разговор с Родриго. Он удивился, что вас больше волнует бизнес, а не я. Он волновался о моем здоровье, о моей жизни, ведь я могла погибнуть, а что сказала ты? Что всегда можно родить еще!

Слезы медленно начали стекать по моим щекам. Я быстро вытирала их рукавом, не замечая, что рядом со мной стоит официант и протягивает мне стакан воды, вероятно, чтобы я могла хотя бы немного успокоиться.

— Ну вот и рожай, сколько тебе влезет, дорогая Арлин! Может быть когда-нибудь ты перестанешь быть хреновой матерью! И не смейте больше появляться в моей жизни!

Лицо Арлин исказилось от потока моей гневной речи. Она поерзала на стуле, взглянула на супруга, а после встала с места, еще больше расширив свои и без того огромные глаза.

— Ты дрянь…

В этот же момент я взяла стакан с водой и прыснула ею прямо в лицо матери. Кажется, туш была не водостойкой, потому что капли воды в ту же секунду стали черными. Они стекали по уже неидеальному лицу прямо вниз, оставляя за собой грязные разводы. Бенджамин встал с места и с размаху влепил мне пощечину. Такую громкую и сильную, что я упала на пол, хватаясь за щеку обеими руками. Как бы я не старалась, сдержать слезы у меня не получилось. Они обжигали палящую кожу, что приобрела ярко-красный цвет, а затем падали на деревянный пол.

— Сэр, я сейчас вызову полицию! — к нашему столику подошел владелец кафе, держа в руке телефон.

— Мы уже уходим, — холодным, как сталь, голосом ответил Бенджамин.

Он протянул жене руку, а затем, забрав верхнюю одежду, они покинули заведение.

Теперь все столпились вокруг меня. Официант принес еще один стакан воды, но я не сделала ни глотка. Как только я поднялась на ноги, я выбежала на улицу, желая поскорее оказаться дома подальше от чужих глаз.

Добравшись до дома, я сразу пошла в душ. Повернула кран налево до упора и стала ждать, когда же вода станет слишком горячей. Уже через несколько секунд в ванной начал образовываться пар, и тогда я встала под обжигающие струйки кипятка. Вместе с тем, как вода становилась все горячее, я прощалась со всем плохим, что было в моей жизни. Теперь уже навсегда.

После душа мне отчаянно хотелось позвонить Валери, чтобы рассказать, что произошло, но вместо этого я набрала номер мисс Аллен, моего психолога, на консультации к которой я не ходила уже месяц. Мне казалось, что они мне больше не нужны, но оглядывая свои раскрасневшиеся от кипятка плечи, я понимала, что мне все еще нужна помощь.