Я подарю тебе свое разбитое сердце

Иногда мне кажется, что правда — это самый хрупкий из всех материалов. Она может быть такой же нежной, как цветок, и в то же время такой же тяжелой, как камень. Говорить правду — это не просто формулировать слова, это искусство, требующее смелости и уязвимости.

Я часто ловлю себя на мысли, что проще скрыть свои чувства, чем открыться и сказать то, что действительно на сердце. Почему так сложно? Возможно, дело в страхе: страхе быть непонятой, осужденной или отвергнутой. Я боюсь, что мои слова могут ранить кого-то или, наоборот, что они не будут услышаны. Однако я знаю одно: настоящая связь с людьми возможна только через честность.

На несколько секунд я прикрыла глаза, а затем сделала глубокий вдох.

— Помнишь, на нашем первом свидании мы говорили о твоей жизни до Сиэтла? Ты сказал, что переехал в Сиэтл в надежде найти свою подругу, которая предала тебя в детстве и…

Я запнулась, волнуясь еще больше. подняла глаза на парня, сидящего напротив. Его взгляд становился все тяжелее, а глаза чернели с каждым вздохом.

— Она сейчас сидит перед тобой, — шепотом добавила я.

Тишина.

Каждый из нас имеет свои границы, свои защитные механизмы. Мы создаем вокруг себя стены, чтобы не допустить боли. И когда кто-то пытается прорваться сквозь эти стены с правдой, это может вызвать настоящую бурю. Я видела, как люди реагируют на откровения: кто-то закрывается, кто-то начинает защищаться, а кто-то просто уходит. Не каждый готов принять правду, особенно если она противоречит тому, во что они верили.

Правда может быть шокирующей и разрушительной. Иногда она открывает глаза на вещи, которые мы предпочли бы оставить в тени. Я знаю людей, которые потеряли близких из-за того, что не смогли принять правду о них, и сейчас я боялась самой стать одном из них. Это больно — осознавать, что жизнь может измениться в одно мгновение из-за слов, которые мы произносим или слышим.

Стефан просто молча смотрел на меня. Эти несколько минут гробовой тишины длились вечно, а мне было слишком страшно, чтобы снова подать голос самой. Поэтому через пару секунд я встала из-за стола и выбежала на улицу, тяжело глотая свежий воздух, потому что чувствовала, что совсем скоро меня накроет паническая атака.

Каждый раз, когда я чувствую, как сердце начинает биться быстрее, а дыхание становится поверхностным, внутри меня поднимается волна паники. Кажется, что мир вокруг меня сжимается, и я теряю контроль. Меньше всего мне хотелось, чтобы это видел Стефан, ведь с каждым новым приступом мне становилось все труднее объяснить окружающим, что происходит. Как рассказать кому-то, что ты боишься собственного тела? Что ты не знаешь, когда и где это произойдет снова?

Облокотившись на стену ресторана, я закрыла глаза, медленно ощущая, как дыхание возвращается в норму. Я постаралась сосредоточиться на своем сердцебиении, а не уничтожающих мыслях, что заполнили мою голову.

— Мили.

Мне захотелось расплакаться, когда я услышала тихий голос своей любви. Да, я чертова трусиха и плакса, которая не может контролировать свои эмоции.

Стоило мне всхлипнуть, как я оказалась в крепких объятиях парня, руки которого сомкнулись на моей спине. Его горячее дыхание обжигало шею, а губы шептали успокаивающие слова.

— Прости меня… Прости… Прости…

— Тише, малышка, все хорошо.

Все не хорошо… Все совсем не хорошо…

— Я больше никогда тебя не отпущу, — пообещал он, и это обещание разорвало мое сердце.

Мы вернулись в ресторан. Однако сейчас мы сели не напротив друг друга, а рядом, устроившись на одном из диванов, расположенных около окна. Я легла на мягкую обивку, положив свою голову ему на ноги так, что мой взгляд был устремлен на него, как и его на меня. Несколько минут мы просто рассматривали друг друга, словно знакомились заново. В уголках моих глаз застыли слезы, но на этот раз слезы счастья — мне не верилось, что теперь все карты раскрыты.

— Я все знаю, — тихо произнес он.

Мои губы разомкнулись в немом выдохе, а глаза сузились.

— Но как?…

— В твоем Instagram есть несколько фото с родителями. Когда я увидел их лица, сразу все понял. Вспомнил нашу прогулку на яхте, как тебе стало плохо после упоминания твоего второго имени и…

— Не понимаю, почему ты ничего не сказал мне?

— Я ждал, когда ты будешь готова к этому разговору.

В глазах Стефана я увидела искренность, и это хоть как-то меня успокоило. Я села на диван и теперь наши глаза находились в нескольких миллиметрах друг от друга. Парень взял мои руки в свои и начала осторожно поглаживать.

— Милисента, я не хотел давить на тебя тогда, не хочу давить и сейчас. Если ты не хочешь обсуждать это, мы можем отложить разговор на потом или не возвращаться к нему вовсе. Мне не стоило говорить, что ты предала меня. Это совсем не так. Мы были детьми, и тогда далеко не все зависело от нас, а твои родители имели над тобой слишком сильную власть.